что силы в ногах не остаётся. Печень слева или справа? Если туда пришёлся удар - я труп…
Ахаха, какой же я дурак. После раны в живот вообще мало кто выживает, если кишки разорвало, а у Олафа не нож, у него целый тесак.
- Твою мать, Олаф… - Нильс чуть менее охренел, чем я, - Нас же теперь повесят!
Мелкий ублюдок не отвечает. Мне хочется прокричать им, что теперь им точно в петле болтаться, но сил даже нет прошептать что-то, второй раз за неделю. Шайзе… шайзе… вот так сдохнуть…
- Нужно его вынести и бросить где-нибудь в кустах, а бабу в подвал. Скажем даже не встретились, кто его искать будет? Сбежал да и всё.
Сообразительный гад, только тут крови с меня натекло, как со свиньи забитой. Хозяева вернутся и шум поднимут, да и свою родственницу искать будут. Нет ребята, вам точно в петлю дорога.
Идеальный план двух сообщников накрывается даже раньше того момента, как они придумали, как меня взять и не измазаться в крови.
В дом вошёл десятник и хмуро осмотрел открывающуюся картину. Я уже плохо соображал и также нечётко видел, но Юргена узнал.
- Отошли, стали в угол, - сказал со сдерживаемой в голосе угрозой старшина.
Десятник подошёл первым делом ко мне присел, но не совершил моей ошибки, не повернулся спиной, а присел вполоборота к бойцам.
- Что же за десяток мне такой невезучий попался…
Он встал и проверил женщину.
- Значит так, ублюдочное семя. Рядовой Йёрген сбежал, предположительно перед этим убив женщину в попытке изнасилования. Нильс берёшь тряпки и затыкаешь дыры на теле, а Олаф убирает кровь, развязывает бабу и сбрасывает в подпол.
Вот же сука… Я ведь ещё живой…
***
Живой. Если что-то болит, значит точно живой. У меня определённо что-то болит, но я не могу понять что именно. Ощущение тела есть, но оно очень странное, ватное. Соображать вообще трудно, видеть ничего не вижу.
Ах, это потому что глаза закрыты, но открыть их пока не получается. Зато понимаю, что ощущаю руки и ноги. Ноги… ноги болят, и живот болит… ноги где-то у живота, под коленями резь, и в животе какая-то резь. Надо определённо открывать глаза.
Побелка, окно, край стола, я точно на столе. А ведь только что был на полу, умирал. Стонал… да нет не стонал, даже на стоны не было силы, а сейчас кто-то стонет.
- Очнулась, сучка! А старик решил ты концы отбросила! Вот это мне повезло! Так даже лучше.
Повернув голову, вижу довольное лицо Олафа у меня между ног, женских ног, между прочим. Твою мать! Я опять переселился. Как же так? Что вообще происходит? Я не… конечно, не хочу умирать, но вот так вот попасть в связанную бабу, которую жахают…
Понимаю чётко две вещи. Первое, стоны вырываются изо рта женщины, в которой нахожусь. Второе, тело ощущаю как не своё, то есть не полностью своё, или… в общем я не знаю, что должна чувствовать была бы сама хозяйка, но я этого не воспринимаю. Что-то болит внизу, в ногах и сильно в голове.
Но ублюдка хочется достать и придушить, избить предварительно… и отрезать его конец. Затолкать потом его ему в рот, глаза может выколоть… Злость распирает, но силы не хватает. Руки они привязали куда хуже ног, но освободить их не удаётся. Пробую просунуть их между ног, где верёвка и попытаться её ослабить, но…
- Давай, шевелись сука! Так даже интереснее! Тебе, вижу, нравится.
Выходит так, что я пытаюсь оттолкнуть урода в живот и верчу бестолково задом.
- Аааай.
Это уже мой осознанный крик. Больно тварь… как больно, он сломал мне палец…
- Не сопротивляйся!
Боль от сильно сжатой груди смогла пробиться до моего затуманенного сознания. Не могу просто так терпеть это. Плохо понимаю что делаю, раздираю руки и грудь в кровь, пытаясь освободиться от верёвки на груди, но тут чувствую горячее снизу. Слышу довольные вздохи этой мрази.
Закончил тварь… что теперь будет… Я не хочу так жить… но я не хочу умирать. Вот бы добраться до Олафа.
- Ууух… хорошо вошло. Теперь можно тебя отправить отдохнуть.
Сначала ослабляет верёвки на ногах, они затекли и жутко ноют, не позволяя ими нормально воспользоваться, чтобы пнуть. Теперь освободили руки и… я не успевают ничего сделать, потому что меня рывком за волосы сдёргивают со стола и сразу же бросают в черный проём подвала.
Падаю на спину и ударяюсь головой, не успевая ни за что схватиться. Вот теперь тело действительно не слушается.
- Добрых снов, красавица.
Лицо Олафа я уже не вижу, но слышу, как закрывается крышка, а сверху скребя по полу ставится что-то тяжелое. Подстраховался, недоносок, только мне и без этого не пошевелиться.
Видимо это опять конец. Последний?
***
Нет, не последний. Бесы! Я бы даже сплясал от восторга, если бы мог. Второй раз попадаю в обморочное тело, но это по крайней мере ощущается неплохо, и это мужик. Причендалы настолько неудобно были прижаты ногами, что пришлось со стоном шевелить конечностями, занимая приемлемое положение. Габаритами вроде бы тоже Боги не обидели, или кто там отвечает за мои чудесные пере… перемещения, перерождением такое точно не назовёшь - каждый раз попадаю в больное тело.
Ничего больше не уловил, потому открыл глаза. Конечно, тент сверху, а скрипит и шатает, потому что тело это, как и ещё двое других, перемещалось на телеге. Попытался сесть, и у меня получилось без больших проблем. Болели нога и грудь, но не так чтобы очень сильно.
- Ох ты шустрый какой! - раздалось у меня за спиной, - только помирать собрался, а уже вставать решил. С того света что ли попёрли?
Голос засмеялся. Я обернулся и узнал одного из мастеров магии, того что постарше, которые проводили ритуал усиления, начавший череду моих переселений.
- А вы что тут делаете?
- За болящими смотрю, после боя таких слава Богам осталось не много, а то пришлось бы бросать, в две телеги влезли.
Боя… а ведь я, то есть Юрген, помню хорошо, что случилось. С момента как зарезали меня в теле Йёргена особенно чёткие воспоминания. От тела действительно Юрген избавился вместе с Нильсом довольно просто - скинули в камыши. Тащили правда околицей, потому Олаф вышел к ним как раз к моменту возвращения. Юрген не стал задавать вопросы, где тот пропадал, догадывался.
Вообще старый десятник тот
