на отбитом месте, начав его поглаживать.
Да и вторая тоже к ней присоединилась, пока язык Рига пробирался между моих губ, выманивая на поле боя мой язык.Поглаживания становились все неприличнее, поцелуй — все глубже, а я, вместо того, чтобы упираться ладонями, скользнула ими вверх и запустила пальцы в густые волосы Рига.
— Это правда? — задыхаясь, прошептала я, улучив мгновение свободы от его губ.— Абсолютная, — выдохнул он. — А ты только дразнишь…— Я не мо… — начала я, но он снова прижался к моим губам, не дав оправдаться.
Он был такой твердый — весь, такой горячий — весь, и я обвивала его собой, словно лоза скалу — гибкая, мягкая, пробирающаяся в самое сердце камня.
— Джираира… — теплым рокотом прокатилось по моему телу, когда Ригрим оторвался от моего рта и скользнул губами по шее. Он прикусил острыми зубами мочку уха, очертил кончиком языка ушную раковину и запечатлел поцелуй в ямочке у горла.
Я снова пропустила момент, когда мое платье оказалось расстегнутым до груди.Если прежде это можно было списать на магию демонских татуировок, то здесь они не работали! Тогда как он умудрился?
— Риг! Риг! — я обняла ладонями его лицо и заставила посмотреть на меня. Черноту глаз туманило желание, которому хотелось подчиниться немедленно. — Риг! Не здесь! Нам нужно отсюда выбраться!— Великий хаос… — пробормотал он хрипло, стискивая ладонями мои бедра и с усилием отклоняясь от меня. — Ты права. Но если ты попадешься мне в кабинете…
Он откинул голову назад и принялся сам застегивать мое платье, тщательно вдевая каждую пуговку в петельку.— Как нам выбраться? — спросила я, покорно стоя и принимая эту заботу так же, как принимала ласки.— Нам нужно в кабинет ректора.
Я закатила глаза.— Это я поняла! А выбраться-то как?— Через кабинет ректора, — снова повторил Риг. — В Старой Академии он тоже был. Там узел магии, держащей это место между реальностями. Оттуда можно попасть на нашу сторону.— Кабинет ректора… — я огляделась.Из всех серебристых башен в Старой Академии было видно лишь одну.Почему-то мне казалось, что именно туда нам и надо.
— Это ведь несложно? — спросила я Рига. Он не отреагировал, и я повторила: — Несложно, правда?— Сейчас я кое-что покажу и ты поймешь сама, — ответил он с усмешкой.И щелкнул пальцами.
Призраки и живые
От земли до неба прокатилась огненная волна. Словно сам хаос открыл занавес… и мир изменился.
Дорога, стелившаяся вдоль трещины, прорезавшей землю, истоптанная, запыленная и разбитая, вдруг превратилась в крепкую мостовую из темных и светлых камней. С бордюрами по сторонам, отделявшими деревянные тротуары для пешеходов.
Вместо одной серебристой башни на горизонте, обломанной, словно больной зуб, там воздвигся колоссальный замок, где эта башня была лишь одной из пяти, окружавших его.От замка во все стороны разбежались такие же дороги, как та, по которой мы шли, а по обочинам вытянулись высокие кусты с яркими цветами.
В смоляном черном небе тоже произошли изменения — мрак, стекающий сверху маслянистыми каплями, начал переливаться всеми оттенками алого, лилового и розового, превратившись в отражение нашего фиолетового неба в реальности. Только это было изменчивым и текучим.
А главное — повсюду появились люди. В основном молодые, студенческого возраста и чуть старше. В старомодной одежде, вроде той, в которой были запечатлены мои предки на картинах в нашем замке. И совсем причудливой, вроде мантий с капюшонами и вышитыми подолами, которые волочились по пыльной земле.
Они проявились в воздухе сначала силуэтами, словно кто-то насыпал пыльцы, снимающей любое заклятье невидимости, а потом и целиком.Если напрячь глаза, то сквозь них можно было увидеть прежнюю старую мостовую и обрывки сгоревших страниц. Но если не стараться — они выглядели вполне реальными.
Я отступила назад и вжалась спиной в Рига, который стоял недвижимой скалой в бурлящем море внезапно появившихся вокруг адептов. А это были именно они — адепты Старой Академии. Потому что было в них нечто общее.
По правую сторону от трещины, в которой сиял живой хаос — там, где до этого топорщились лишь острые обломки камней на выжженной земле, теперь вырос лабиринт из затейливо подстриженных кустов. Он находился на возвышенности и оттуда, где мы стояли, было видно, как петляли внутри него дорожки, поворачивая под разными углами и заводя в тупики.
Но в глубину лабиринта никто не стремился, потому что рядом с ним на небольшой площадке, расчерченной, как шахматная доска, кипела девичья вечеринка.Десятка три неуловимо похожих друг на друга девушек с темными волосами и в платьях с пышными юбками, расхаживали с бокалами в руках, помешивая бурлящее в них цветное варево веточками чертополоха.
Все это было бы слишком похоже на девичник в общежитии, если бы не юркие угольно-черные змейки, которые струились под острыми каблучками по шахматной доске.Змейки норовили укусить или опутать чью-нибудь лодыжку, а острый каблучок — пригвоздить змейку к плитке. При этом все собравшиеся делали вид, что этой борьбы под их ногами не происходит.
Присмотревшись, я поняла — это не змейки! Это сбежавшие от хозяек татуировки, атакующие других адепток! Вероятно, все они были высшими демоницами. Иначе не завидую я тем, кто пришел на праздник без оружия.
Кстати, это была я. Истинный облик и татуировки до сих пор мне не подчинялись.
По левую руку от нас то и дело вспыхивали зарницы — зеленые, синие, алые отблески на тучах, сгустившихся над уходящим вдаль полем, покрытым вулканическим стеклом.Кое-где эту гладкую, почти зеркальную черную поверхность вспарывали обломки скал, на которых вспышки высвечивали силуэты. Мужские или женские — непонятно, по большей части они были в мантиях.
Прямо на моих глазах одна из молний абсолютно беззвучно врезалась в скалу, раскрошив ее вершину, и фигура, стоящая на ней, вниз головой полетела к земле.Что случилось с упавшим, я не поняла, но на том месте, куда он должен был приземлиться, вспыхнул ослепительный столп света.
— Тренировочный полигон, — заметил Ригрим мое любопытство. — Близко не подходи, могут случайно задеть.— Это призраки?
