они постоянно толкали меня без капли сострадания, все мое тело было в синяках.
– Ты должна научиться подчиняться. Тебе сказано лежать – ты лежишь. Сказано есть – ты ешь.
Они снова стали сковывать меня ремнями. Это было так бессмысленно, ведь во мне не осталось и грамма сил, чтобы дать отпор двум крепким мужчинам.
– Я просила вас оставить меня в покое.
– Нет-нет-нет. Мы спасем тебя.
Врач подошел ближе, чтобы вколоть в шею очередную порцию их особенного лекарства. Я зажмурилась и всхлипнула, приготовилась к адской боли.
– Вы же знаете, что это не помогает. Я непригодна для светлого мира.
– Что произошло с твоим дружком из-за того, что он стал непригодным для них? Верно, они его уничтожили. Но мы не такие, мы не убиваем. Мы спасаем.
Вся шея была в гематомах, но мужчина нашел живое место на коже и вновь поставил этот несчастный укол. Я стиснула зубы, не издала ни звука, несмотря на то, что хотелось кричать и звать на помощь.
Все равно бы никто не пришел. Я была здесь одна, изолирована от близких, и только врачи, яростно осуждающие меня за связь с темным, составляли компанию, когда меня крючило от боли. Кто-то из них фыркал, ворчал, что я слабачка, а кто-то твердил, что я заслужила все страдания. Их объединяло одно – уверенность в том, что они поступают правильно.
Меня считали сумасшедшей. Якобы я придумала все хорошее, что было между мной и темным, чтобы защититься от травм. Несчастная светлая, которая из-за своего упрямства не заслужила сочувствия. Если бы я была чуть более сговорчивой, не бесила бы их.
– Рано или поздно ты скажешь нам спасибо.
– Меня не надо лечить.
Картинки перед глазами медленно расплывались, белые стены окрашивались в черный.
Галлюцинации. Каждый раз я видела их после очередного укола, и каждый раз они становились четче и правдоподобнее.
Я оказывалась посреди поляны той самой ночью, когда потеряла браслет. Сначала некий звероподобный монстр преследовал меня, глумился надо мной, избивал. Никакого сопротивления я не оказывала, так как понимала, что происходящее – неправда. После неудачных попыток сделать из моего темного мучителя, видения изменились. Темный пропал.
Я забыла его имя. И как бы ни пыталась вспомнить, становилось только хуже. Казалось, что «лекарство» принимало особую форму, чтобы блокировать внутри меня малейшие мысли о нем. Его стирали из моей памяти.
– Двойная доза должна ускорить процесс. Будет немного больно, но потом мы восстановим тебя.
Я почувствовала, как прохладное полотенце коснулось взмокшего лба. Как будто они действительно заботились обо мне.
– Я слышал, что у нее довольно редкий случай. Обычно после первой же процедуры все проходило.
– У нас не получается сделать его чудовищем в ее сознании, как это происходило с другими. Она не может его возненавидеть, как и всех темных. Поэтому мы решили просто стереть его из памяти.
– А не проще ли провести суд?
– И показать всем, что светлые совершают ошибки, нарушают законы? Мы идеальны. Либо через суд мы убиваем темного, либо он дохнет от рук собственного правительства. Но только не она, нам нужна чистая репутация.
– Долго ли она продержится? Прошу прощения, но смею предположить, что она скорее умрет, чем мы изменим ее сознание.
– Ты новичок и не понимаешь, как сильно запущен ее случай. И она, к сожалению, не понимает.
– Я не забуду его, – встряла я, кое-как пошевелив треснувшими губами. – Избавьтесь от меня.
Мой собственный крик разрезал тишину светлой комнаты. Грудь, обтянутая прилипшей к вспотевшему телу футболкой, часто вздымалась из-за тяжелого дыхания. Я соскочила с кровати и сразу же помчалась в ванную, захлопнув дверь прямо перед носом брата.
– Что-то случилось? – его кулаки начали тарабанить в дверь.
– Просто ночной кошмар. Я приму душ и выйду.
Не дождавшись ответа Алекса, я включила воду и встала под холодные струи, не потрудившись даже снять одежду. Только когда плечи перестали дрожать, а дыхание стало более-менее ровным, я стянула промокшую футболку и кинула ее в раковину. Сама же села в ванну.
Волосы под тяжестью воды выпрямлялись и прилипали к голой спине, повторяя мой сгорбленный силуэт. Я поджала ноги и удобно положила голову на колени.
Воспоминания о сне растворялись в воде. Слишком быстро меня покидали образы, которые еще пару минут назад казались реальностью. Я отдышалась и почти спокойно закончила водные процедуры.
– Ты не выглядишь отдохнувшей, здоровой и полной сил. – У выхода из ванной меня ждал Алекс, хмуро оглядывая с ног до головы. – Ты исхудала, и глаза у тебя тусклые. Кожа всегда была такой бледной? Где здоровый румянец?
– Не понимаю, о чем ты.
Я обошла его и направилась на кухню, но он хвостиком последовал за мной и в итоге снова встал на пути.
– Что за кошмар?
– Не было никакого кошмара. Со мной все хорошо.
– Но ты же сказала, что тебе приснился кошмар.
Когда я такое говорила? Брат был уверен в своих словах и в том, что слышал от меня подобное заявление.
– Тебе показалось, – предположила я.
– Да? – Он скрестил руки на груди и немного прищурил глаза.
– Я кашляла? Нет. Значит, не вру. Я ничего не говорила.
– А что, если у тебя провалы в памяти? Ты просто сама веришь в свою ложь, поэтому не кашляешь.
– О чем ты? – Очень хотелось возмутиться, но пришлось остановиться и выдохнуть. Все-таки брат всегда был любопытным, как, впрочем, и я в детстве, неправильно винить его за желание докопаться до истины, даже если он говорил о безумных вещах. – По-твоему, можно так умело врать, что даже приступов не будет?
– Видимо, возможно.
– Смех, да и только. – Я помотала головой и все же добралась до чайника. – Ты говоришь нелепые вещи. Люди никогда не смогут врать. Забыл? Вранье – это плохо. А нам это не свойственно.
– С тобой явно что-то не так. Ты мне не нравишься.
Оставив меня с открытым ртом на том же месте, не дав сказать и слова, он ушел в свою комнату.
Что не так?
Аппетит пропал, даже печенье есть не хотелось, а все из-за нелепых предположений младшего брата, что со мной якобы что-то не так. Меня это будто оскорбляло. Со мной было что-то не так, поэтому я попала в оздоровительный лагерь. Сейчас же, за исключением отрешенности и усталости, я была в полном порядке.
Я повернула голову к окну. Пейзаж казался одновременно родным и совершенно чужим. Густые заросли кустарников разной высоты стеной отгораживали от неизвестности, размытых
