кабатчика. Который после прошлого визита Харисима заказал у каменотеса каменные лавки, ибо задолбался менять деревянные. Но лавки пока готовы не были.
Харисим пообещал держать себя в руках. И действительно держал. Когда дошло до веселья, размахивал столом. На другом столе отплясывала Земляна. Оказалось, что это она умеет исполнять не хуже, чем упражнения с мечом, публика захлёбывалась в овациях. Захар выхватил от кого-то по морде, но и сам не остался в долгу. В общем, все тусанули на славу.
Проснулся я каким-то волшебным образом снова у Ильи Ильича. Разборку с собственной памятью, кой-чёрт меня приволок спьяну именно сюда, отложил на потом как не принципиальную. Если меня всё устраивает — какая, в сущности, разница? Вечер удался, ну и слава богу.
Илье Ильичу я доложил об уничтожении двух высокоуровневых высокоопасных тварей. Получил приятно звякнувшую благодарность. Выслушал доклад о том, что чертей на территории не замечено, и собака сутулая Троекуров тоже пока сидит тихо. Хотя о повторной смерти Вольфганга Головина наверняка уже знает.
Вот при слове «Троекуров» меня так и тянуло зубами заскрежетать. До зарезу хотелось предъявить этому ублюдку за всё сразу. В конце концов, мы с моими охотниками водяного и вилу ухлопали — неужто с ним не сладим? Был бы Троекуров сошкой поменьше, я бы уже направлялся к нему. Но останавливало то, что понимал: Троекуров — не вершина в этой пищевой цепочке. И обрывать нить, ведущую к кому-то ещё более мерзкому, чем он, мне не хотелось. А оборвётся она в любом случае. Потому что того, кто стоит над ним, просто так из любви к человечеству Троекуров не сдаст. Сдохнет, но не сдаст — в этом я был уверен. Не потому, что пионер-герой, а потому, что подобный вариант развития событий у его кукловода наверняка предусмотрен. Какое-нибудь колдовское самоликвидирование, или что-то в этом духе… Не. Тут надо действовать похитрее. И как только я придумаю, как, сразу начну действовать. Но не раньше.
Сейчас займусь, пожалуй, своими делами. Мне тут кое-кто, между прочим, поместье обещал.
Распрощавшись с Обломовым, я переместился в Поречье.
Швейцар у дверей сестёр Урюпиных поскакал сообщать, что прибыл Владимир Всеволодович Давыдов, даже раньше, чем я успел постучать в дверь. Похвальное рвение, но в данном случае излишнее — сегодня я в кои веки никуда не торопился. Степенно прошёл в контору и присел напротив стола сестричек.
— Поздравляем с приобретением, Владимир Всеволодович, — сказала Александра.
И протянула мне лист гербовой бумаги с красивой печатью.
Из документа следовало, что я стал владельцем деревни Озерки. Равно как примыкающего к деревне озерка, пары лугов, просяного поля, рыбных садков, дома со службами и — внезапно — каурой кобылы по кличке Тварь.
Гхм. Любопытное имечко… Ладно, разберёмся. Вернусь в усадьбу — отправлю Тихоныча на разведку. Посмотрим, что там за тварь такая, а заодно судьбой породистых карпов озаботимся.
— Не перестаю удивляться, как это у вас получается, — развела руками Александра. — Приобрести за империал целое поместье!
— Да сам фигею. Но куда деваться-то? Дают — надо брать, такое моё мнение.
— Благодарим за то, что порекомендовали нас господину Дубовицкому, — добавила Евгения. — Есть основания полагать, что мы и далее будем вести его дела.
Александра улыбнулась:
— Да уж. День вчера выдался исключительно насыщенным.
— Пф! Это я вас ещё не водил смотреть, как вила с водяным махаются. Вот уж где развлекуха в полный рост… Ладно, барышни. Взаимно рад нашему сотрудничеству. Уверен, что расстаёмся мы ненадолго.
Я откланялся и вышел.
А через пять минут плюхнулся, раскинув руки, на кровать у себя в башне. Дома, наконец! Ну-ка, что тут у нас с водопроводом?
С водопроводом оказалось всё штатно и по графику. Канаву прорыли, начали укладывать трубы. На горизонте уже настойчиво обозначился вопрос паровой машины… Окей, завтра прямо с утра и займусь.
Я выцепил Тихоныча и сообщил о том, что у нас появилось ещё одно поместье. И озеро с ценными карпами. И прочее барахло. Глаза у Тихоныча округлились. В них так и замелькали империалы. Я немного сбавил пыл управляющего, сказав, что угодья надо бы сперва осмотреть. Чёрт его знает, может, там вместо прибыли одни убытки светят.
Тихоныч побежал к Даниле, чтобы тот приготовил на завтра коляску. А я, получив от тётки Натальи кофейник и блюдо с домашним печеньем, уселся на балконе и кайфовал до самого вечера. Иногда надо, я считаю. Не всё же носиться, как сумасшедшему.
Ближе к ночи нарисовался Захар, верхом на лошади. Заколотил в ворота.
Въехал во двор, задрал голову и предъявил сидящему на балконе мне:
— Опять ты про меня забыл!
— Нет. Не забыл. Просто охота — это одно, а личное удобство — другое. Если я тебя так и буду всю дорогу на себе таскать, ты до Мастера никогда не прокачаешься.
Захар понурился.
— Вот и Егор так сказал. В Поречье меня знаком перенёс, а сюда — обойдёшься, говорит. Ишь, разбаловался…
— Правильно говорит.
Захар вздохнул и потопал ставить лошадь в гараж. Где взял-то её, интересно?.. Ладно, его дело.
Я зевнул и отправился спать.
Утром за завтраком объявил:
— Вот что, дорогие мои домочадцы. Я сейчас, как поем, убываю в Петербург. Там у меня образовался один важный нерешённый вопрос. Вернусь с гостинцами, не скучайте. Ты, Тихоныч, с новым поместьем разберись пока.
— Приказать, чтоб карету закладывали? — встрепенулась тётка Наталья.
— Не. Надеюсь обойтись без кареты. Очень уж неохота две недели на дорогу тратить.
Собирался я недолго. Охотничий костюм — на себя, выходной — на всякий случай, мало ли какие они бывают — в заплечный мешок. Перед уходом открыл сейф, окинул взглядом свои сокровища.
Пластину с непонятными знаками, беспроводную зарядку для амулетов, шапку-невидимку, заформалиненные руку и голову. Отдельно лежали неучтенные кости, добытые из покойного супруга княгини Апраксиной и его коллег-упырей. Это пока не трогаем, это — на Новый год. В смысле, на амулет, который будет разгонять паровую машину. Пока пусть лежат. Вернусь с машиной, тогда и отправлюсь к мастеру Сергию, чтобы уже предметно вести диалог. Может, согласится оплату надвое разбить. Пока того, что есть — маловато будет.
Я взял меч, нацепил кинжал и шагнул в транспортировочную кабину.
Вышел из фонтана в Смоленске и отправился искать друзей охотников. В достопамятном кабаке обнаружил празднующего похмелье Харисима.
— А чего Знаком здоровье не поправляешь? — завёл светскую беседу я.
— Скучно, — коротко
