всё-таки нарушить свои же правила: не лесть в его жизнь. — Они в порядке?
— Да, всё хорошо. — сейчас он улыбнулся искренне. — Мама с папой по-прежнему живут в доме под Москвой. А мы разъехались по всей стране. Правда, обязательно встречаемся несколько раз в год и часто общаемся через сети. У Маринки близнецы. Девочки.
— Значит, ты дядя.
— Угу. — он усмехнулся и кивнул. — Им сейчас по три месяца. А Томка ждёт ещё одного мальчика. У них с Кириллом уже есть двое мальчишек.
— Твои родители, наверное, в восторге. — пытаюсь, чтобы голос не дрогнул. — Я знаю, как они хотели иметь большую семью.
Я действительно знала. «Большая семья» стала главной причиной, почему я ушла от Дениса и всего семейства Бадиковых. Всякий раз, приезжая, его родители говорили о больших семьях и доме, полном внуков. Денис не раз говорил, что быть Бадиковым — значит быть частью большой счастливой семьи. Он хотел, чтобы у него было трое или четверо детей. Чтобы все двоюродные братья и сестры росли вместе.
Осознание того, что я никогда не смогу родить детей, которых он так хотел, почти уничтожило меня. Я не хотела, чтобы и он страдал. И притворялся перед семьёй, что всё это не имеет значения. Когда это далеко не так.
— Они на седьмом небе от счастья, — тихо ответил он. — Четверо внуков. Скоро родится ещё один. Папа рассчитывает иметь целую футбольную команду.
Он сказал это таким тоном, что я почувствовала себя ещё больше виноватой. Возможно, потому, что он пока не подарил своему отцу ни одного внука. Или всё гораздо глубже? Он хочет иметь детей, но до сих пор не может…
— А как Димка? — я решила сменить тему разговора, а младший брат — это лучшая тема. — Чем сейчас занимается?
— Димка никогда надолго на одном месте не задерживается. — сквозь лёгкий смех ответил Денис. — Он занят экстремальным видом спорта и часто бывает в разъездах. Однако так же часто приезжает домой погостить. Через несколько месяцев у папы юбилей — шестьдесят. Димон планирует приехать. Каким-то образом ему всегда удается затащить меня на несколько дней в их глушь. Он утверждает, что, если я не буду делать этого чаще и отдыхать от гаджетов, то мне придётся удалять телефон хирургическим путём.
— В этом есть доля правды. — я старалась говорить и выглядеть непринужденно. — Знаешь, несмотря на то что это место пользуется популярностью среди туристов, отказ от телефонов и прогулка по горам значительно снижает уровень стресса.
— Точно. А я и забыл, как это здорово покататься на лыжах или просто подышать горным воздухом.
За столиком воцарилась тишина. Неужели нам больше нечего сказать друг другу? Я смущённо провела рукой по волосам, собранным в небрежный пучок, и посмотрела на свой ноутбук. Экран потемнел несколько минут назад, и я нажала клавишу, чтобы запустить процессор.
— О, прости. — Денис отодвинулся на стуле от стола. — Я отвлекаю тебя от работы.
— Нет, нисколько. — отмахнулась я и прикусила губу. А я ведь нажала на «пробел», чтобы заполнить неловкую паузу. И вот теперь, когда он собрался уходить, мне не хочется его отпускать. Ну не идиотка ли?
— Всё в порядке. Нет нужды быть вежливой. Пойду, примерю костюм. — Денис похлопал себя по плоскому животу. — Надо убедиться, что он застегнётся на мне.
Он такой привлекательный. Я с трудом проглатываю ком в горле, глядя на него. Лёгкие сжимаются и перестают вбирать в себя жизненно важный элемент. Встреча с ним — не просто встреча с бывшим. Это встреча лицом к лицу с жизнью, которая у меня могла бы сложиться, если бы не болезнь, укравшая у меня это.
И, тем не менее, увидев лицо Дениса, когда он говорил о племянниках и племянницах, я поняла, что поступила правильно. Он заслуживает счастливую полноценную семью, в которой будет много детей. Да, он мог сказать мне, что всё это не имеет значения. И тогда, когда тебе двадцать, это было бы правдой. Но потом, когда у всех друзей начали бы рождаться дети, это разъедало бы его. Мешало. И в конце концов мы бы всё равно расстались.
Поэтому я чуть ускорила процесс расставания и не была с ним честна. Слишком уж боялась, что он сможет убедить меня остаться…
— Если возникнут какие-либо вопросы, я весь день в отеле. — я улыбнулась, хотя мне было не до смеха. — Сегодня репетиция в холле.
— Я рад, что мы поговорили, Стась, — тихо обронил он, вставая из-за стола. — Между нами не должно быть неловкости. Тем более, уже через два дня я уеду.
— Конечно, — выдавила я, хотя на сердце была тяжесть.
Шесть лет я убеждала себя, что поступила правильно, освободила его, чтобы он был счастлив. Я хотела этого для Дениса. Хотела, чтобы у него была семья, о которой он всегда говорил.
Однако не учла, насколько сильно люблю его. И как трудно игнорировать старые чувства, когда мы снова встретились вот так, лицом к лицу. И когда во взгляде любимых глаз, я вижу не то, чего ожидала. Его глаза были один в один с теми, что были в моём отражении в зеркале. В них печаль, боль и та же усталость…
Денис
Когда я появился на репетиции, мои нервы были натянуты до предела. Завтрак всколыхнул прежние чувства и обиды. Я не хотел верить, что за эти шесть лет Настя ни разу не всплакнула, а жила себе прекрасно. Грелась в лучах счастья и безмятежности, в то время пока я пытался выжить. Я долгое время ненавидел Настю за то, что она разбила мне сердце. Потом боль немного притупилась.
Вот только правда в том, что мои чувства к ней не исчезли. Я люблю её больше, чем мог себе представить.
Гости толпились в зале, их голоса эхом разносились в огромном пространстве. Я засунул руки в карманы и огляделся. Стулья стояли по обе стороны прохода. Неужели они все выкрашены в серебряный цвет? Потрясающий эффект.
Группа людей в конце прохода переместилась, и я заметил Настю, украшающую стулья. Она все ещё была в той же одежде, что и утром. Часть волос выбилась из пучка, и она постоянно сдувала пряди с лица. Она что, работала здесь весь день? Сейчас почти семь, ещё несколько стульев оставались не украшенными.
Настя положила руку на поясницу и, выпрямившись, потянулась. Это движение подчеркнуло её грудь и длинную шею. И я подвис на её изгибах. И ещё больше возненавидел себя. За слабость. За то, что вновь появилась в моей жизни. И за
