весь свет независимые радиостанции, перекрыть каналы связи через интернет или какие еще там есть, после чего, от имени действующих чиновников, и прочих имущих власть личностей, разослать на места факсы с приказом повиноваться новой власти. Максимально жесткие, не оставляющие выбора, сулящие все кары на головы ослушавшихся. А главное — максимально высвободить имеющиеся силы, и собрать их в единый кулак, который можно в случае чего поднести к носу заартачившихся местных царьков. В этом раскладе, взбунтовавшаяся танковая рота ВВ или отказавшееся повиноваться училище связи были не более чем досадной мелочью, на которую нельзя, просто невозможно отвлекаться. Бунтовщики — не бунтовщики, не важно — если все пройдет, как задумано, то через два-три дня, лишенные подвоза продовольствия и боеприпасов, они сами сдадутся. Или будут уничтожены, как только освободятся силы. Как там у классика? «Если враг не сдается...»
А десятки бойцов батальона, перешедшие в категорию «двухсотых» и «трехсотых», уже внесены в графу «неизбежные потери». И вскоре там вполне может оказаться и он сам.
Громов отошел от заложенного новеньким кирпичом наполовину (благо, стройка под боком) окна и устало сел в кресло, скрипнувшее под его грузным телом, веса которому добавляла тяжелая амуниция.
* * *
...Старший лейтенант Андрей Земцов, командир мотострелкового взвода — три БТР и двадцать пять «гавриков», половина из которых — зеленые сопляки — изучал в бинокль обстановку во вверенном ему секторе обороны.
Пустая улица, обрамленная типовыми грязно-серыми девятиэтажками, упирающаяся в насыпь железной дороги. Запорошенная ночным снежком, уставленная превратившимися в сугробы машинами, и — абсолютно пустая.
Ветер приносил издалека тревожные и недобрые запахи — тяжелой гари, использованной взрывчатки и по-чему-то — разворошенной помойки. Именно так пах Грозный далекого уже 2002 года, который он видел сопливым восемнадцатилетним салагой.
Потом вспомнил своих ребят, погибших во время атаки. Механика-водителя Ромейко — чернявого, смуглого похожего чем-то на жука рассудительного «дембеля». Сержанта Петра Борискина — деревенского крепыша из уральской глухомани (вот, занесла же нелегкая) обожавшего крепкий чай с сушками. Николая Пехова — недоучившегося студента из Вологды — ему тоже оставалось до дембеля три месяца.
Теперь они лежат во дворе на обледенелом асфальте, уставившись в небо остеклевшими глазами. Пустыми прозрачными глазами на еще считанные часы назад улыбчивых живых лицах. Убитые не «боевиками», «террористами», или «ваххабитами», не чужеземцами с Запада или Востока, а такими же, как и они — простыми российскими парнями... А «молодой» Сальников — там, рядом с покореженным разрывом «Паджеро». Отсюда видны подошвы его сапог, повернутые носами друг к другу — живые так не лежат. Его так и не удалось вытащить...
«Как стемнеет, — подумал Андрей, опуская бинокль. — Надо будет послать Рахимбекова с Петькой. Пусть вытянут парня к своим...»
За спиной грохнуло, затрещало, зарокотало отдаваясь многократным мечущимся эхом среди окрестных кварталов, заставив инстинктивно кинуться на землю, слиться с ней, родной матушкой, защитницей, в единое целое. И сразу, следом, гулко ударило вновь, заставило заснеженный асфальт под лейтенантом ощутимо дрогнуть, словно кто-то неподалеку ударил исполинским молотом.
«Неужели бомбят? — как-то отстраненно, словно его это совсем не касалось, подумал Земцов. — Тогда дело совсем швах...»
Со стороны райотдела слышалась стрельба — видать, у кого-то не выдержали нервы. Бледные в предрассветном скупом свете чиркали трассеры. А он лежал лицом в снег, ожидая новых ударов.
Но грохот не повторился, да и эхо вскоре затихло. Поднявшись и отряхнувшись, Андрей огляделся и сразу понял в чем дело — исчез дымящийся почерневший силуэт небоскреба, горевшего всю прошедшую ночь — лишь дымный смерч крутился на месте, еще пять минут назад казавшегося незыблемым, двадцатиэтажного гиганта.
Лейтенант сдвинул на затылок каску вместе с шапкой и вытер с лица ледяную испарину. Вот ведь, мать его... Напугал...
Москва... Столица... Как же это так все получилось, что он сейчас штурмует собственную столицу??
А ведь и в самом деле — как же все это получилось???
Глава 1.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВРЕМЯ «Ч»
...И наше время на циферблатах!
Н.Добронравов
…А время на циферблатах уже истекало кровью...
Ф.Г.Лорка
* * *
Москва. 26 декабря 201...года. Четыре часа до времени «Ч»
