еще. Я не просто так рвала задницу, чтобы добраться до этого момента и струсить.
Прислоняю голову к кожаному подголовнику, ненадолго закрывая глаза.
Я считала каждую секунду за те 11 лет, что была замужем за этой свиньей. У меня больше нет времени.
Я не беспокоюсь о двух солдатах в машине, которые могут слышать этот разговор — Эцио, водитель, и Рикардо, личный телохранитель — они верны мне. Девяносто процентов семьи Конти преданы мне. Десяти процентам, которые остаются верными моему бесполезному отвратительному мужу, недолго осталось на этой земле.
— Ты справишься, — Ренцо уверяет меня, преданность и решимость горят в его глазах.
Я сжимаю его руку.
— Я бы не добилась этого без тебя.
Он наклоняет голову в сторону, сжимая мою руку в ответ.
— Это честь для меня видеть какой женщиной ты стала. Я рад служить рядом с тобой.
Убирая руку, я кладу ее на колени.
— Ты спас меня от самой себя.
Смотрю ему прямо в глаза, чтобы он понял, что это не ложь. Я не часто поддаюсь эмоциям и чувствам, но мы стоим на пороге больших перемен, и я чувствую себя странно эмоциональной после встречи с незнакомцем.
— Я не благодарила тебя должным образом.
— Я знаю, что ты благодарна. Не нужно что-то доказывать, нет необходимости.
— Ты счастлив?
— Да, — отвечает он с немного поколебавшись. — Ты подарила мне лучшую жизнь, моя донна. У меня не было бы таких возможностей, если бы я продолжал работать на твоего отчима. Благодарность работает в обе стороны.
Я поджимаю губы, когда кованые ворота дома семьи Конти открываются, чтобы впустить нас. Мое настроение мгновенно падает. Гравий трещит под колесами, пока машина медленно едет по длинной извилистой подъездной дорожке. По обеим сторонам частной дороги выстроились высокие ели, нависая над нами, как зловещие часовые.
Мы огибаем поворот, и перед нами возникает замок Конти. Как всегда, по позвоночнику пробегает дрожь.
Я ненавижу приезжать сюда.
Еще больше ненавижу оставаться здесь.
Но сейчас Рождество. По традиции мы проводим канун Рождества и Новый год с родственниками. Родители умерли. Отчим ненавидит меня до глубины души, а сестра проведет праздники со свекровью, так что я не могу найти себе оправдания. Кроме того, это будет последнее Рождество, когда мне придется терпеть это дерьмо. Я смогу вытерпеть последний фарс.
Унылое двухэтажное чудовище из серого кирпича с многочисленными башенками и ползучим плющом, покрывающим большую часть стен, напоминает нечто из фильма ужасов. Я никогда не забуду свое первое впечатление от этого места. Я сразу же возненавидела свой новый дом, и это о многом говорит, потому что поместье моего отчима в Вегасе — это жуткий готический особняк прямиком из кошмара. Еще до того, как меня заставили выйти замуж за человека, годящегося мне в отцы, я уже знала, что поменяю одну адскую дыру на другую. Однако столкновение с этой мрачной реальностью едва не повергло меня в новую депрессию.
Вместо этого я поставила перед собой задачу. Убедить мужа освободиться от маминой юбки и купить нам собственный дом. На достижение этой цели у меня ушло два года, и я выдержала два года полнейшего ада, пока не пришло время съезжать.
Машина заезжает на свободное место в гараже, и Эцио глушит двигатель.
— Оставайтесь здесь.
Шестое чувство подсказывает, что эти трое мужчин могут мне понадобиться
Мы все вылезаем из машины, и Ренцо поднимает бровь, направляясь к багажнику, чтобы достать мои сумки.
— Что случилось? — спрашивает он, передавая багаж Рикардо.
— Не знаю, — бормочу я, входя в дом со стороны гаража. Мои инстинкты заострились как бритва, и я научилась не пренебрегать ими. Прохожу через кухню в западный коридор, пересекаю темный холл и направляюсь по восточному коридору в сторону семейной комнаты.
Франческа Конти, моя стервозная свекровь, — рабыня своих привычек. В канун Рождества она развлекает друзей, ожидая, что на празднике будут присутствовать два ее сына, дочь и их семьи. Уверена, ее до глубины души раздражает, что я пропустила праздник. Тот факт, что в Мэне из-за снежных бурь отменили рейсы, пройдет мимо ее сознания, и она найдет способ обвинить меня в том, что я опозорила семью своим отсутствием.
Я ненавижу эту женщину до глубины души.
Она должна стоять на коленях и поклоняться мне в ноги за то, что я изменила судьбу увядавшей семьи Конти и наконец-то вывела их на первый план. Но она скорее подавится языком, чем произнесет эти слова.
Скоро она исполнит свое предназначение.
Без стука я открываю богато украшенные гравировкой двойные двери из красного дерева и врываюсь в комнату, зная, что это еще больше раззадорит Франческу. В моем мире мало возможностей для веселья, поэтому я ловлю моменты.
Все разговоры резко прекращаются. Друзья моей свекрови давно ушли, а дети улеглись спать, так что в комнате остались только мать моего мужа, Пауло, брат, сестра и их супруги. Моего мужа нет, и я скрежещу зубами, догадываясь, где он.
Брат Пауло, Орсино, — единственный, чьи глаза загораются при виде меня. Это потому, что он, как и его брат, развратный грубиян и жаждет того, чего не может иметь.
Я позволила ему трахнуть меня один раз, чтобы усилить его мучения. Теперь он знает, каково это — быть внутри меня, и хочет большего. Я годами отбивала ему охоту, наблюдая, как он все больше и больше заводится. Меня это бесконечно возбуждает: ведь он не может бросить меня на растерзание волкам, не рискуя собственной жизнью. Мой муж так же глуп, как и выглядит, но даже он не оставил бы эту мелочь без высшей меры наказания.
Я наслаждалась тем, что выдала этот секрет осуждающе-безразличной жене Орсино. Она была добавлена в мой дерьмовый список в первый же день, когда я прибыла в Филадельфию из Вегаса. Как и остальные члены его семьи, она относилась ко мне как к грязи под туфлей, глядя свысока, словно я недостойна.
Все из-за того, что со мной делали в детстве.
То, о чем я не просила.
То, что было не в моей власти.
Вещи, которые почти уничтожили меня.
Кровь закипает в моих жилах, когда я сжимаю руки в кулаки.
Сохраняя нейтральное выражение лица, я ловко контролирую дыхание и отбрасываю эмоции в сторону, надевая маску, которую от меня ожидает публика.
Глаза-бусинки Франчески сужаются до щелей, когда она смотрит на меня, и ее взгляд темнеет, когда она замечает Ренцо сзади.
— Ты не можешь врываться сюда без предупреждения, — говорит она.
— Почему нет? Я же член семьи.
Я прохожу
