— Я точно приношу несчастья! Раскритиковала ваш ремонт, толкнула на ожог… Пустое ведро сделало своё дело.
— Нет-нет, — Егор поморщился и как-то ехидно посмотрел на меня. — Квартира эта нужна мне для очень нужного дела, не только для жизни. Будет неплохо, если… тут станет уютнее. Пожалуй, я бы выслушал парочку советов ещё. Ну и воспользовался бы вашим перфоратором.
Хм… Ну, почему бы не помочь хорошему человеку? Особенно доктору! Мне не сложно. Да и перфоратор мой брали все кому не лень. Скоро можно будет объявлять его орудием труда всего подъезда. Соседи у нас дружные, добрые, отзывчивые.
Егор выключил воду и выпрямился, стряхивая капли. Покачал головой и выдохнул:
— Выбыл из строя на пару дней. Ну да ладно! Отдых тоже необходим. Тем более что ремонт — это весело.
— Я тогда зайду за перфоратором завтра? — мой новый сосед одарил меня белозубой улыбкой. Меня даже осенила мысль, что он — стоматолог.
— Зачем же завтра, можно сегодня. Когда я в квартиру смогу попасть, — улыбнулась в ответ. — У меня не только перфоратор есть. Ремонт будет с иголочки!
Глава 4. Грудью на амбразуру
— Тебе срочно нужно родить ребёнка!
Сегодня мама была на редкость прямолинейна. Мне даже начинало казаться, что я в её глазах непрошибаемая амбразура. Такая, с мишенью, неоновой вывеской и иллюминацией в виде стрелочек, направленных мне прямо в лицо: грудью кидаться сюда.
Я тяжело вздохнула, взяла булочку, но даже укусить её не успела.
— Ты давно на себя смотрела? Все твои пирожки уже на боках отложились! Как ты мужчину цеплять будешь?
— Я что, баржа? Или подъёмный кран? — пробурчала под нос и вспомнила, почему давно не была в гостях у мамы. Но есть вкусную булочку с изюмом мне перехотелось. — Зачем цеплять? Есть мужчина и есть. Нет и нет… Какая разница?
— Как можно быть такой флегматичной к себе и своей судьбе! — мама всплеснула руками и так строго на меня посмотрела, что не хватало только молний из глаз. — Время идёт! Мы не молодеем…
— Ты в свои сорок пять — да, а мне всего двадцать три… — плюнула на всё и взяла булочку. Обкусывая глазировку по краю, шумно пила чай, стараясь не слушать маму, перешедшую на ультразвук.
— Всего! Тебе уже год был, когда мне двадцать три стукнуло! Раньше родишь, раньше выдохнешь!
Я тоскливо посмотрела в окно, подперев свободной рукой щеку. Есть булку я не перестала. Она мешала мне вступать в полемику: когда рот едой занят, то и спорить не нужно.
— Кому нужны старые бабушки? Вот кому? А старые мамы? Вот на меня посмотри!
Теперь маленькая кухня в хрущёвке стала подиумом, потому что моя мама встала под самой люстрой и демонстрировала мне свою осиную талию, которой я, например, похвастаться не могла. И дело даже не в булках.
Мама выглядела хорошо. Даже сейчас нас часто принимали за сестёр.
— Роды омолаживают, ребёнок стимулирует… Замуж тебе пора, Валя, засиделась ты в девках! Пора!
Да я и посидеть толком не успела! Бежала, бежала бесконечный марафон. Только вот присела, только выдохнула, и тут же нарисовалась мама с дрыном и в духе самого плохого мотиватора погнала меня дальше.
С шестнадцати лет я уже осваивала любые легальные способы подработать. Поступив в университет, по воле случая наткнулась на девочку, которая вовсю занималась написанием статей. Меня она сначала взяла редактором, потом уже и сама втянулась. За время учёбы подтянула базу клиентов. Когда запахло дипломом, я уже точно знала, что в школе работать не буду. Скопив денег, взяла однушку в ипотеку ещё на этапе строительства.
Мама на заднем плане зудела и зудела, пытаясь отвлечь меня от философских дум.
Я только жить начала! Только… Ай! Маме если что-то в голову втемяшится, то ни пассатижи, ни долото не поможет. Всё, мысль там намертво засела. Идея фикс о моём замужестве и гипотетическом ребёнке стала едва ли не целью её жизни.
Мама села за стол, устав видеть мой остекленевший взгляд. Надула губы и строго на меня посмотрела. Точно, мы две рыжие ведьмы. Только у мамы аккуратное каре, лёгкий макияж, оттеняющий карие глаза, и гладкое лицо. Я же была немного веснушчатым созданием, с круглыми голубыми глазищами и копной темно-рыжих волос. Вот последние мне жизнь частенько отравляли. Стоило забыть про бигуди, так сразу же могла играть Муфасу.
— Что Лёша?
— А что с ним? — вяло включилась в разговор, вскинув брови. — Он есть. Существует.
— Он мне тут звонил…
Так, амбразура под угрозой. Мама достала тротиловую шашку и сейчас будет бомбить меня нещадно.
— М-м-м… — я многозначительно протянула, слегка краснея.
— Что это за история с перфоратором?
— Ничего. Просто зашёл сосед сверху. Я ему перфоратор одолжила… Что? Одалживать вещи по-соседски запрещено законом?
Мама опасно сузила глаза и подвинулась ближе. Я почти видела, что тротил в её руках превращается в пластиковую взрывчатку, которую она клеит на бочку с порохом.
— Лёша как всегда, испугался своей мамы, ушёл и забрал мои ключи. Я пошла выносить мусор, а дверь захлопнулась. Егор просто…
— Ага! Значит, его зовут Егор? — мама довольно улыбнулась.
Я напряглась, сглотнула ком в горле и вытаращилась на маму. Так… Бомбить меня не будут. Я узнаю этот плотоядный взгляд и жадный блеск в глазах. Что бы мама ни говорила, но устроить свою личную жизнь она не могла. Не получалось.
— Он красивый? Да?
— Симпатичный, — уклончиво ответила. — Мама, даже не думай! Он для тебя слишком молод!
— Возраст любви не помеха!
Если бы саблезубые тигры могли улыбаться, то моя мама была на них очень похожа. Режим хищника включён.
— Зачем тебе тогда Лёша звонил? — я ловко перевела стрелки, вызвав у мамы ступор. — Жаловался?
— Спрашивал, как ему завоевать сердце моей дочки.
Я молча взяла вторую булочку и принялась её есть. Вот ворчит мама, ворчит, а между тем печёт же мои любимые булочки! Зачем, спрашивается?
— Вы поссорились?
Что-то пробурчав с набитым ртом, махнула рукой. Нет, Лёша — не та тема для разговора. Сейчас у меня он вызывал крайнее раздражение. Как хорошо, что мама не знает, что он мне предложение сделал, а я не ответила «да». Меня бы тут ядерным зарядом на камешки разнесло.
