второе.
― Наверное, ― усмехнулся Колин. ― Она мне изменяла, ты была права.
Все мое тело превратилось в каменное изваяние.
― С Хантером?
― Я не уверен, что только с ним. Карен ― скучающая дочь богатого папочки. Она будет оправдывать любые свои действия, призванные разогнать ее тоску.
― Вы расстались? ―спросила осторожно, потому что еще до конца сама не определилась, имею ли право задавать такой вопрос. Но в голосе, как мне показалось, все равно явно слышалась надежда.
Колин тяжело вздохнул и прижал меня крепче.
― Пока нет. ― Я кусала губы, изо всех сил пытаясь удержаться от следующего логичного вопроса, но Колин как будто читал мои мысли. ― Поэтому я и попросил тебя немного потерпеть, Лана. Я связан некоторыми обязательствами и мне нужно время, чтобы разрешить данный вопрос.
― Ты сязан с ней финансово?
― Можно и так сказать. Не задавай пока вопросов. Я все решу сам и сообщу тебе, ладно?
― Да. А где Карен сегодня?
― У своих родителей.
― Разве ты не должен быть там?
Он снова тяжело вздохнул.
― Я все задаюсь вопросом: почему все говорят о том, что я должен делать? Я ведь и сам знаю, что должен. И почему-то никто ни разу не спросил меня о том, чего я хочу.
Я повернулась боком и посмотрела ему в глаза.
― А чего ты хочешь?
Он опустил взгляд на мои губы, приблизил свое лицо к моему и, обдавая жаром своего дыхания, прошептал:
― Тебя. Всю.
Мне больше не нужно было слов. Достаточно этих двух, чтобы в моем теле разгорелся пожар, и кожа покрылась мурашками. Мне было мало его, всегда мало. Я ухватилась за него, как только наши губы столкнулись. Зарылась пальцами в короткие волосы на затылке и притянула ближе. Хотя куда было еще ближе, когда его язык требовательно врывался в мой рот, а губы сминали мои? Колин перехватил меня, развернул и подмял под себя в считанные секунды, уложив спиной на ковер. Я ахнула и содрогнулась, скривившись от боли, и он отпрянул.
― Что такое?
Я изогнулась и вытащила из-под себя элемент конструктора. Показала ему, и мы вместе рассмеялись. Отбросила игрушку в сторону, как только губы Колина опустились на мою шею.
― Больше там ничего нет? Ужасно хочу придавить тебя своим телом.
― Нет. Больше ничего, ― выдохнула я, когда он прикусил основание моей шеи.
― Веди себя тихо, милая, ― сказал он и положил руки мне на грудь.
Его пальцы так знакомо сжимали соски, покручивали их, пока я извивалась на полу и кусала губы, сдерживая стоны. Колин был жадным. Он не ласкал медленно, не стягивал с меня одежду сантиметр за сантиметром. Он срывал ее и впивался в мою кожу губами и зубами, как дикий голодный зверь, а я отвечала ему царапинами и всхлипами. За короткие мгновения я уже лежала под ним обнаженная, в то время как он был все еще полностью одет.
Я села и начала стягивать с него свитер. Колин практически не отрывался от моей кожи, ласкал ее руками и губами, вдыхал запах и кусал. И каждое его прикосновение сводило с ума, от него скручивались внутренности и пылало сердце. Вот так я хотела: жадно и до сумасшествия, неутомимо и горячо. Мне нужен был его голод, его жажда. Я перевернула его и оседлала. Расстегнула джинсы, а Колин улегся на спину и подложил руки под голову, вопросительно глядя на меня, как будто спрашивал: «Ну, и что ты будешь делать дальше?»
А дальше я стянула с него джинсы с боксерами и проглотила слюну, когда, упруго покачнувшись, его член появился передо мной. Бросила быстрый взгляд на Колина, а потом наклонилась, взяла его в руку и провела пару раз вверх-вниз. Колин резко и шумно выдохнул, его глаза покрылись пеленой похоти. Наклонившись ниже, я коснулась губами самого кончика, размазывая по ним смазку.
― Лана, пожалуйста, сделай уже это, ― тихо простонал Колин, когда я продолжила водить губами по набухшей головке.
― Что ― это? ― спросила я, улыбаясь. ― Вот это?
Я опустила голову и вобрала его практически всего.
― Ох, черт, ― вырвался из него резкий хриплый шепот. ― Это. Еще.
Я и не собиралась останавливаться. Распахнула глаза и смотрела в глаза Колина, отмечая, как они темнеют, как взгляд становится диким, как будто наружу рвался неконтролируемый зверь, готовый поглотить меня без остатка. Я бы и не упиралась, отдалась бы в его власть, не мешкая ни секунды. Моя голова двигалась все ритмичнее, и Колин начал резко двигать бедрами, трахая мой рот. Быстро, с остервенением, с тяжелыми вздохами. Он откидывал голову и закатывал глаза, а потом снова возвращался взглядом к соединению наших тел. И это было чертовски хорошо. Огонь в его глазах заставлял почувствовать мою власть над этим сильным мужчиной.
Колин сел и, взяв меня за волосы, потянул наверх, но я успела лизнуть головку по дороге, со шлепком выпустив член изо рта. Второй ладонью Колин взял меня за подбородок и поднял вверх, заставляя приблизиться своим лицом к его.
― Грязная девочка, ― с улыбкой, задыхаясь произнес он.
― Твоя грязная девочка, ― согласилась я.
Мы целовались. Долго, жадно, потом нежно и снова поглощали губы друг друга до онемения. А потом Колин перевернул меня и, поставив на колени, легонько сжал мое горло. Приблизившись к моему уху, он прошептал, задевая влажными от поцелуев губами мочку уха:
― Ты знаешь, что с грязными девочками не занимаются любовью, Лана? Их трахают.
― Так трахни меня, ― выдохнула я, когда пальцы второй руки начали кружить у меня между ног.
― Ты обещаешь вести себя тихо?
― Да, ― больше всхлипнула, чем ответила.
Колин наклонил меня немного вперед и заставил встать на четвереньки. Я услышала, как он шуршит одеждой, потому звук разрываемого пакетика и в следующее мгновение он уже медленно проталкивался в меня. Я выгнула спину, закусив губу. Вот это первое вторжение всегда самое лучшее. Оно самое чувствительное и дарит восхитительное чувство наполненности.
― Ах, ― выдохнула тихо, когда он заполнил меня собой.
Колин взялся за мое плечо и снова поднял меня, заставляя выгнуться и прижаться спиной к нему. Он обнял меня одной рукой под грудью, а второй все еще держал за бедро. И начал вколачиваться, как сумасшедший, как оголодавшее животное. С этой стороны я его еще не
