спиной о дуб, за которым я пряталась не так давно. Что бы я ни собиралась сказать, я забываю, когда его обжигающие горячие пальцы обхватывают мое горло, сжимая так сильно, что перед глазами мелькают белые огоньки.
Мое сердце колотится в груди, когда его темные глаза впиваются в мои, а его горячее дыхание касается моего лица, доказывая, что он так же взвинчен, как и я сейчас.
Только я еще не разобралась с ним. И хотя я взволнована этим неожиданным взаимодействием, я понятия не имею, в ярости ли он от того, что я прервал его и его небольшую импровизированную тренировку по стрельбе по мишеням, или он хочет меня так же сильно, как и я его.
Мы могли бы быть окружены тьмой, но я почти уверена, что мы могли бы купаться в солнечном свете, и его лицо было бы таким же непроницаемым, как сейчас. Мне нравится думать, что я хорошо разбираюсь в людях, но он как будто носит маску.
Его челюсть сжимается, губы вытягиваются в тонкую линию, а глаза опасно темны — от желания или гнева, я понятия не имею, но, черт возьми, если они не позовут меня, мне захочется нырнуть с головой в их темноту и ауру, которая его окружает.
Я понятия не имею, кто он и почему он здесь один посреди ночи, но я не сомневаюсь в том, что мне, вероятно, следует его бояться. Я уверен, что большинство других людей были бы.
Но я не большинство людей.
Я всю свою жизнь тренировалась, чтобы иметь дело с такими же мужчинами, как он, и то, что я сказала ранее, не было ложью. Я победила больше, чем могу сосчитать, и, несмотря на то, что он думает, что сейчас у него преимущество, его пальцы впиваются в плоть моего горла, он не понимает, что это именно то, где я хочу быть. И если бы я захотела уйти, он бы съежился от меня за считанные секунды.
Он полностью недооценивает меня, и я позволю этому продолжаться. Пока.
Его злые глаза прыгают между моими, когда он пытается прочитать меня, понять меня. Удачи тебе, мудак. Никому другому не удалось это сделать, поэтому я действительно сомневаюсь, что он будет тем, кто меня достанет.
И чтобы доказать свою точку зрения, вместо того, чтобы паниковать или реагировать «нормальным» образом, все, что я делаю, это улыбаюсь ему.
— Ты, кажется, кое-что забываешь, — говорю я легкомысленно.
«О, да? Что это, милая?» Его глубокий голос прокатывается по мне, заставляя низ живота сжиматься от желания и посылая волну тепла между бедер.
— У меня все еще есть это. Подняв руку, я провожу стволом его пистолета по его лицу, пока не упираюсь ему в висок.
Он сглатывает, кожа на его шее вздрагивает от движения, но в его глазах вспыхивает опасность. Опасность, от которой у меня в животе порхают бабочки. Волнение разливается по моим венам, когда его запах наполняет мой нос, а его близость заставляет мою кожу покалывать.
Я знаю, что все думают обо мне по первому впечатлению. Они думают, что я какая-то молодая, слабая девушка. Но они не могли быть дальше от истины. Одно из моих любимых увлечений — доказывать, насколько они неправы, и у меня есть подозрение, что делать это прямо сейчас будет одним из самых приятных.
Этот парень думает, что он опасен. Честно говоря, он, вероятно, такой; это причина, по которой меня к нему тянет. Если я что-то и узнала о себе за свои почти восемнадцать лет, так это то, что моя главная слабость — самый плохой из плохих парней.
Его губы изгибаются в дерзкой ухмылке, от которой мне хочется растаять, его глаза продолжают удерживать мои, его молчаливое предупреждение доносится до меня громко и ясно. Просто жаль, что я собираюсь это проигнорировать.
«Если ты думаешь, что это напугает меня, тогда тебе нужно передумать, милая».
Я понятия не имею, знает ли он о том, что я только что выпустил его последнюю пулю или нет, но я более чем счастлив притворяться, потому что не могу отрицать, что эта небольшая перестрелка заставляет меня отчаянно хотеть большего.
Кто знал, когда я сегодня вечером выскользнула из дома на некоторое время, что я наткнусь именно на то, что мне действительно нужно?
Он.
Возможно, прошло всего несколько недель с тех пор, как мы приехали сюда, но черт возьми, если я не скучаю по людям. Общение с моими друзьями в видеочате — это здорово и все такое, но это не сравнится с тем, чтобы быть лицом к лицу — кожа к коже — с кем-то.
«Я ничего не пытаюсь сделать», — вру я. «Я победила, так что это правильно, что я сейчас контролирую ситуацию».
«Так ты и сделала», — бормочет он, его глубокий голос эхом отдается во мне. «Чего ты хочешь в качестве награды? Свобода?»
«Свобода?» Я спрашиваю, мои брови сходятся вместе.
«Любой разумный человек развернулся бы и ушел от меня так же быстро, как появился».
«На случай, если ты не заметил, я не совсем нормальная», — признаюсь я.
Теплые пальцы его свободной руки обхватывают мои на пистолете, и когда он отводит его от головы, я позволяю это. Только потому, что я предполагаю, что будет дальше, и я жажду этого, как наркоман нуждается в следующем ударе.
Я вздрагиваю, когда холодный металл его пистолета касается моей щеки, но это не от страха. Это от желания.
Мои губы приоткрываются, и низкий стон вырывается из моего горла.
«Кто ты?» он спрашивает, его нос имитирует движение пистолета с другой стороны моего лица. Только он мягкий и теплый по сравнению с холодной твердостью металла.
«Либо твой худший кошмар, либо твоя идеальная женщина».
Он делает паузу, все его тело напрягается, прежде чем из него вырывается самый невероятный звук. Он смеется.
«Я думаю, что ты, возможно, права, милая».
«Возможно, тебе стоит пересмотреть это маленькое прозвище, незнакомец. Я не милая, и я не совсем уверена, что у меня тоже есть сердце.»
«Значит, ты не ангел, который упал прямо с небес ради меня?» он шепчет мне на ухо, его губы касаются раковины, и у меня по спине пробегает дрожь.
«Я почти уверена, что пришла прямо из ада».
Он отстраняется, и его глаза вспыхивают жаром, прежде чем они опускаются на мои губы. Я втягиваю свою нижнюю губу в рот, еще раз представляя, как он может чувствовать движение против моего, насколько сильно он, вероятно, укусит.
Пистолет, который все еще лежит на моей щеке, начинает опускаться, пробегая по моей челюсти и вниз по шее. Его глаза следят за его движением вниз по моей груди, пока
