и гестапо. Депутинизацию будет проводить следующий Путин. Всю жизнь я чувствовал под ногами твердую почву, и это была русская культура. Сейчас под ногами пустота. Мадам де Сталь походя заметила: ""Le silence russe est tout à fait extraordinaire: ce silence porte uniquement sur ce qui leur inspire un vif intérêt"". (""Особенно удивительно молчание русских: умалчивают они именно о том, что их живо интересует"").",Молчание наотмашь. Михаил Шишкин – о будущем русской культуры,https://www.svoboda.org/a/molchanie-naotmashj-mihail-shishkin-o-buduschem-russkoy-kuljtury/32613845.html?fbclid=IwAR2fC0wvACZkuZOZ7NLDB2gde5B4_y2CjuyU3iZz6pG85rru0SmLX-KHllM,2023-10-01 04:46:26 -0400
Молчание наотмашь. Михаил Шишкин – о будущем русской культуры,"За годы войны молчание стало оглушительным, после 24 февраля – нестерпимым. Лавина слов не прекращается: ""яблочно-книжные фестивали"", презентации новых путеводителей по античному Риму, выпуски толстых литературных журналов, делающих вид, что все ОК, курсы ""Теории и практики литературного мастерства"", workshop'ы для молодых писателей на актуальные темы: ""Как строить сюжет"", ""Конфликт, герои, стиль"". Лавина молчания. Молчание хором. Все это – один большой мастер-класс для русской культуры по молчанию. Громкое говорение не о том – молчание наотмашь. Молчание во спасение? Русская литература не спасла от ГУЛАГа, но помогала выжить в стране-ГУЛАГе. И вот снова спешит на помощь. Цитата из фейсбука одного известного автора, выступающего на встречах с читателями в России: ""Публика на встречах – благодарная, ласковая, внимательная (от слова ""внимать""). И вот еще что: год назад любое слово да даже звук о том, что творится вокруг, вызывало бурную благодарность. Спасибо, спасибо, что говоришь! Последнее время всё наоборот: спасибо, что не говоришь! Все уже всё знают. Поняли. И устали. Чем дальше от того, что и так окружает, тем лучше. Отвлечься и выдохнуть, хоть ненадолго"". Молчание как способ выживания, молчание как воздух для дыхания. Время и исторические обстоятельства меняют вкусовые рецепторы. Когда-то в юности русская классика не давала захлебнуться в совковой лжи. Книги на полках те же, рифмы не распускают объятий, буквы не разбежались, но слова означают что-то совсем другое, имеют другой вкус. Пытаюсь перечитывать любимых поэтов золотого века, а они все нафаршированы патриотической блевотиной.",Молчание наотмашь. Михаил Шишкин – о будущем русской культуры,https://www.svoboda.org/a/molchanie-naotmashj-mihail-shishkin-o-buduschem-russkoy-kuljtury/32613845.html?fbclid=IwAR2fC0wvACZkuZOZ7NLDB2gde5B4_y2CjuyU3iZz6pG85rru0SmLX-KHllM,2023-10-01 04:47:08 -0400
Молчание наотмашь. Михаил Шишкин – о будущем русской культуры,"Натовские комендатуры не будут развешивать по городам российской глубинки плакаты с убитыми украинскими детьми: ""Это ваша вина, это вина вашего города"", как это делали американцы в послевоенной Германии. На русской карте не найти Нюрнберга. Не будет русского национального покаяния. Постпутины не встанут на колени в Буче, Мариуполе, Праге, Будапеште, Вильнюсе, Тбилиси. Не царское это дело. Соответственно, не будет и плана Маршалла. Зато будет handshake с первым же кремлевским властителем, который пообещает Западу контроль над ржавым ядерным арсеналом. После одного предвыборного выступления Навального к нему подошел кто-то и сказал: ""Алексей, мне нравится, что вы говорите, и вы сами мне нравитесь. Но сначала станьте президентом, и тогда я за вас проголосую"". Чтобы ввести демократию в России, нужно сперва стать царем. Но стать царем – это значит стать царем. Актер играет роль, но не может ее изменить. Для культуры на обозримое будущее РФ превратилась в зону радиоактивного заражения. Ректоры университетов, директора музеев и библиотек, режиссеры театров и кино, открыто выступив с поддержкой ""СВО"", сделали себя военными преступниками. Но им можно не переживать. Люстрации не будет, а в наказание на Страшном суде они не верят. Разумеется, поддерживая войну, они спасали свои музеи, библиотеки, театры. ""Поцелуй злодею ручку да плюнь"". Предавая себя, чтобы спасти театр, режиссер не сможет потом делать в театре то, к чему призван. Предательством нельзя спасти ни себя, ни театр. Культура – это форма существования человеческого достоинства. Можно отмыться от грязи и пота, но как отмыться от молчания? Где грань между молчанием во спасение и подлостью? Полураспад стронция длится 28 лет, цезия – 30 лет. Сколько длится полураспад подлости? Путинская война идет и против Украины, и против России. Культуру уничтожают. Страну уничтожают. Народ безмолвствует и привычно кладет голову на плаху со вздохом, что царю видней. Молчанию можно противопоставить только слово. Свободное слово – это уже акт сопротивления. В России можно или петь патриотические песни, или молчать. Или эмигрировать. Эмиграция – это акт сопротивления. Но и свободное русское слово, которое противостоит тюремной державе, – дышало ее воздухом. Необходимо выдохнуть из легких воздух, пропитанный испарениями рабских поколений. Нужно освобождаться от последышей империи в себе. Слова – это безотказная система распознавания ""свой-чужой"". ""На Украине"", ""великая русская литература"", ""Прибалтика"", ""Московский улус"". Нужно выхаркивать из себя империю, как словесную слизь. Может ли русская культура существовать вне территории? От эмиграции вековой давности нас отличает возможность пользоваться высокими технологиями. Я всегда думаю, каким потерянным, каким отрезанным от центров русской эмиграции – от Берлина, от Парижа – ощущал себя какой-нибудь литературный кружок в Харбине. А сейчас ты едешь в поезде в Африке и при наличии Wi-Fi находишься в центре русской культуры. Может быть, это шанс появиться ""прекрасной России будущего"", в которой есть Чехов и Рахманинов, но нет ни Путина, ни Пригожина. Эта страна находится в виртуальном мире. И возможно, что оффлайн она в принципе не может существовать. Моя Россия – это страна, объявившая независимость от державного сапога. Для этой страны не нужна легализация, не нужны паспорта. Она легитимна дыханием человека, который живет русской культурой. Столица русской культуры везде там, где мы, ее носители, потребители, создатели. По всему миру. Но сколько может жить язык в эмиграции? У нас есть опыт послереволюционного исхода: дети еще говорили по-русски, внуки – нет. У нас есть собственный опыт: дети с нами еще говорят по-русски, но будут ли внуки? Русских не хватает даже на третье поколение. У русской эмиграции нет основы, которая позволила евреям сохранить себя в течение тысячелетий. У евреев есть язык и Бог. У русских – только язык. Значит, слависты будут изучать литературу на мертвом языке, как латинисты? Население нашей исторической родины всегда будет производить родную речь, как кашу из волшебного горшочка, и никто не крикнет ему: ""Не вари!"" Приток свежей словесной крови из России не прекратится. В советской жиже завелись Бродский, Саша Соколов, Володя Шаров. Как река находит себе русло, так язык всегда найдет себе поэта. Русская культура – для чего? Вернуть достоинство русской литературе сможет только текст. Текст-искупление. И он должен быть написан не эмигрантом, а тем, кто сидел в окопе в Украине и задавал себе вопросы: кто я? Что
