ей это нужно.
После того, как кровотечение было остановлено и лапа перевязана, мы взгромоздили волка на покрывало и вдвоем потащили в нашу семейную лесную хибарку. Помню, как мне было тяжело. Болели ноги, руки и даже спина, ведь идти пришлось мучительно долго. К концу пути мне самой хотелось выть по-волчьи, я неистово мечтала бросить этого полудохлого волка и поскорее забыть обо всем этом кошмаре.
…Спустя несколько дней зверь поправился, и мама отпустила его. Мы смотрели, как хищник, шурша листьями, исчезает в утреннем тумане, слышали, как растворяются в тишине просыпающегося леса его тихие, стремительные шаги, а потом мама сказала:
— Я услышала его зов о помощи.
— Зов волка? — удивилась я.
Мама ласково улыбнулась:
— Да, Мира, зов волка.
— А почему я его не слышала? — На меня неожиданно накатила обида и застряла колючим комом в горле. Мне почему-то захотелось, чтобы я тоже умела слышать волчий зов.
— Потому что ты слушала ушами, а животных надо слушать сердцем, — произнесла мама, и я ощутила теплое прикосновение ее ладони к своей груди. — Закрой глаза, — мягко приказала она. Я опустила веки, внимая маминому голосу. — Расслабься, дыши спокойно. Вот так, молодец. А теперь загляни внутрь себя и попробуй почувствовать, где ты находишься. Глаз не открывай и слушай сердцем — помни об этом.
Я следовала маминым распоряжениям, послушно делая все то, о чем она говорила. Мой разум, поддаваясь законам какой-то неземной физики, ускользнул в иную реальность. В точности такую же, в которой мы с мамой в тот момент находились, только с одним большим отличием. Мы по-прежнему стояли на крыльце родного дома, но все мои чувства были обострены до предела. Мои глаза были закрыты, и с каждым стуком своего сердца я распознавала все новые запахи леса, слышала издалека трели птиц, журчание ручья, шелест листьев, а потом… Потом я уловила чье-то очень тихое сердцебиение и прерывистое дыхание.
— А вот и наш волк. — Слова мамы шелковой волной проникли в мое сознание. — Ухватись за эти ощущения, Мира. Сосредоточься на них. Главное — не бойся.
Я кивнула, не открывая глаз, и сузила новую реальность до единственной точки. Сосредоточилась на еле слышном сердцебиении и прерывистом дыхании зверя. И тут произошло невероятное — перед мои взором предстал бегущий сквозь туманный лес волк! Он тяжело дышал, его сердце билось быстро. Я настолько глубоко нырнула в свои новые ощущения, что, казалось, на мгновение сама стала волком. Чувствовала напряжение в мышцах лап. Одна отзывалась острой болью, но эта боль не мешала мне бежать быстро и свободно. Меня вел тонкий, родной запах, я перепрыгивала через поваленные деревья, заячьи норы, и все быстрее неслась по лесу, который был моим домом. А потом наконец достигла волчьего логова в скалистой расщелине. Остановилась, принюхиваясь. Не обнаружив посторонних запахов, вошла в темноту узкой пещеры, и тут же ощутила, как ко мне, радостно скуля, подбежали несколько маленьких волчат, стали мягко кусаться и ластиться о мои лапы…
Потом мама убрала ладонь с моей груди, и я вернулась в привычную реальность. Распахнула глаза. Мама смотрела на меня с гордостью во взгляде, а потом сказала:
— Однажды ты полностью раскроешь свой потенциал. И когда это случится, — мама опустилась на колени, ладонью коснулась моей щеки и посмотрела прямо в лицо, — не бойся. Поняла меня? — И продолжила, получив в ответ кивок: — Ты и я — другие, не такие, как твои отец и сестра. Запомни это. Мы, как и звери, — часть природы, часть матушки Земли, и однажды ее сила проснется в тебе. Тогда у тебя не будет уже права отказать матушке Земле и ее детям в помощи.
Эти слова я храню в своей памяти как подлинное сокровище, завещанное мне мамой.
Я вновь посмотрела на профессора, который зарылся носом в свои бумаги, потом перевела взгляд на зверя, и наши глаза встретились. По моему телу неожиданно пронеслись тысячи маленьких коликов. Сердце ожило и забилось часто-часто.
И тогда у тебя не будет права отказать матушке Земле и ее детям в помощи…
— Черт! — выругалась я и отпустила дверную ручку.
Развернулась к зверю в клетке.
Глава 2. В страхе мы раскрываем истинных себя
Профессор был рад смене моего настроения, в то время как я все еще сомневалась в правильности своего решения.
Неведомый зверь, не в силах более бороться со слабостью, вызванной кровотечением, с грохотом рухнул на стальной пол, по которому медленно растекалась густая кровь. В ней как в зеркале отражались потолочные лампы и в их свете застывший от ужаса профессор.
— Девонька моя, — произнес тот на удивление спокойно, — у нас катастрофически мало времени. Необходимо остановить кровотечение, иначе мы потеряем его!
— Конечно, профессор, — согласилась я и опустила взгляд на свои дрожащие руки.
Во время обучения, конечно, мне приходилось оперировать на кошечках и собачках, но все это происходило под руководством профессиональной команды ветеринаров, и животные не находились в критическом состоянии. А этот полуживой уже… Я на мгновение зажмурилась, сжимая кулаки. Попыталась обуздать струящийся по венам страх. Потом распахнула глаза и произнесла, наполняя каждое слово уверенностью, которой мне сейчас ой как сильно не доставало:
— Я готова. Что прикажете делать?
Профессор кинул бумаги, которые держал в руках, на стол и, подойдя к стальному шкафу у стены, открыл его. С одной полки он взял шприц, с другой, забитой десятками склянок, — бутылек. Потом развернулся ко мне и спросил:
— Для начала скажи, насколько опасен этот зверь? Мне необходимо ввести снотворное.
Я сглотнула застрявший в горле колючим комом страх, который не желал сдавать позиции и лишал меня возможности ясно мыслить и анализировать, и перевела взгляд на зверя. Сконцентрировалась. Покрытая бурой шерстью грудь едва вздымалась, глаза были полузакрыты. Зверь находился на грани смерти, и его сознание норовило ускользнуть в черноту небытия. В таком состоянии он теоретически был не опасен.
Я неуверенно кивнула профессору. Тот подошел к стальной клетке, набором цифрового кода отворил ее, сделал шаг внутрь и замер. Зверь приподнял морду и, тихо рыча, раскрыл пасть, демонстрируя неестественно большие для медведя, смертельно острые клыки.
— Ты уверена? — шепотом спросил профессор, застывший каменной статуей.
Я вновь посмотрела на неведомого зверя,
