как меня начали рвать на части, всем хотелось, чтобы я именно на их «полянке» свой бизнес открыл! Секрет был прост, мои партнёры обычно имели больше, чем я, потому что я делал материалы, а они — готовые изделия. Да ещё и русско-японская война. Она тут у нас получилась, как по мне, так с очень приличными результатами. Но общественность всё равно бурлила. Условия мира назвали позорными, а Витте — предателем. Может, и в нашей реальности дело не только в позорности было, а просто время такое? Вот страна и бурлила? Как-никак, даже революция началась!
В общем, и тут пришлось «графу полуманчжурскому» и «барону безкорейскому» в отставку уходить. А на его место назначили нашего с Натали доброго знакомого, Петра Аркадьевича Столыпина[4].
* * *
Примечания и сноски к главе 1:
[1]Здесь и далее названия частей взяты из мюзикла «Норд-Ост».
[2]Маглев — поезд на магнитной левитации. Кстати, самый быстрый поезд нашей реальности, скорость 431 км/ч. Расстояние в 30 км от аэропорта Шанхая до города преодолевает всего за 7 мин. В альтернативной реальности Алексея мир богаче, энергия дешевле, поэтому маглев там появился существенно раньше и более распространён.
[3]Эффект Найденова — целиком плод фантазии авторов. Но они верят, что нечто подобное когда-нибудь будет открыто.
[4]Подробнее эти события описываются в романах «Американец», «Американец. Путь на Север», «Американец. Хозяин Севера» и «Американец. Капитаны судьбы».
Глава 2
Из мемуаров Воронцова-Американца
'… И вот тут-то, в революцию, у меня и начался период покоя. Целых три года лично у меня было все хорошо. Прекратились покушения. Неожиданно даже вечная нехватка денег на инвестиции не то, чтобы исчезла, но стала менее острой.
Покушение на Столыпина, случившееся в августе позапрошлого года, не сильно омрачило наш покой. Кстати, он вообще был человеком большого личного бесстрашия. В Аткарском уезде в бытность саратовским губернатором он сам подошел в упор к заводиле бунтовавших крестьян, целившемуся в него из револьвера, расстегнул китель и тихо произнёс: «Ну, стреляй!» Тот не решился и ушёл, продираясь сквозь толпу[1].
Пётр Аркадьевич и бронежилет скрытого ношения, разработанный моими лабораториями, упорно отказывался носить. Да и моим предложениям по усилению охраны сопротивлялся. С трудом удалось уговорить, если не добавить число телохранителей, то хоть частично заменить на моих, специально обученных.
Однако то покушение, окончившееся взрывом на Аптекарском острове, немного помогло. Приставленная к нашей охране специально обученная собака подала сигнал о наличии оружия и взрывчатки у боевиков. В результате взрыв был произведён боевиками в изолированном помещении, пострадала только пара охранников, да и те отделались контузией средней тяжести от взрывной волны.
Я про это покушение смутно что-то помнил. В девяностые по телевидению было множество передач про Столыпина и про то, как он «строил Великую Россию». Я тогда был повернут на Америке, к России любого периода относился со скепсисом, но даже мне запомнилось, что в реальной истории пострадавших было куда больше, в том числе досталось и его дочери с сыном. Они как раз вышли на балкон.
Пётр Аркадьевич не боялся за свою жизнь, но когда представил, что могло быть с его детьми, взорви террористы свою бомбу хоть немного поближе, реально испугался. И разрешил усилить охрану семьи.
После взрыва Столыпин ни на секунду не потерял самообладания и выдержки, что привело к резкой перемене в отношении к нему не только двора, но и широких кругов петербургского общества. Больше того, Александр Михайлович отмечал, что изменилось отношение и у Совета Министров. А Артузов и Кошко доносили, что изменилось отношение и в ближайшем окружении в Министерстве внутренних дел. Уважать стали! Искренне! В России этого времени личное мужество вообще почитали.
Но мы с Натали и ближайшим окружением преспокойненько стригли купоны, уделяли куда больше времени семье. Супруга даже освоила, пусть и на дому, курс экономики Беломорского университета. Я же занимался, в основном, развитием бизнеса. И в России, и за границей.
Появились было надежды, что спокойный период продлится до самой Первой Мировой. Ведь удалось даже «нобелевку» Менделееву организовать, уж не знаю, насколько тут помогли мои усилия… Ведь он точно заслужил. Но в этой истории успели вручить, смерть не помешала.
Эх, каким ударом стала его потеря для нас всех. Я лишился и настоящего Учителя, и большого друга.
Снизила свою остроту и проблема с кадрами. Оперились первые воспитанники, обучение которых в университетах, институтах и реальных училищах кредитовал наш банк.
Но именно тема образования и привела к окончанию «периода покоя». В самом начале 1908 года в комиссию по народному образованию поступил Законопроект «О введении всеобщего начального обучения в Российской Империи». И тут же в кулуарах закипели споры. Как всегда, у каждого был свой, самый верный способ «как нам обустроить Россию».
К моему искреннему удивлению, во множестве нашлись противники всеобщего образования. Мол, «от него только смута и нестроения проистекают»! Множество людей, в том числе весьма влиятельных, прилагали немало сил, чтобы образование народных масс ограничивалось умением читать и считать. А некоторые считали, что «и того много».
Другие полагали, что учить надо, но — только мальчиков. «Неча бабам головы дурить! Их дело у печи стоять, еду мужу готовить, хозяйство вести, да детей рожать и ростить!» Почему-то именно через «о». Третьи же говорили, что четырёх лет мало, нужно и дальнейшее обучение, и университеты с институтами и училищами.
Нет, я тоже всегда за «сделайте нам красиво!», но надо же немного и реальности придерживаться!
В «моих» школах на одного учителя приходилось до тридцати детей, и средняя зарплата в начальной школе изначально была примерно сорок рублей в месяц. Сейчас она выросла уже до пятидесяти с небольшим. С учебниками, тетрадями, расходами на снабжение формой и обувью, ремонтами и прочим выходило около тридцати рублей в год на ученика начальной школы.
В Законопроекте же закладывалось намного меньше, почти вчетверо! До семи рублей восьмидесяти копеек в год[2]. Но учеников-то, годных для начального обучения в стране около двадцати пяти миллионов! Вы вдумайтесь в эту цифру! Почти двести миллионов рублей только на преподавателей! Почти десятая часть расходов бюджета! Бешеные траты! Полторы тысячи вёрст железной дороги! Причём с двойной колеей, высокой насыпью, всеми станциями, депо и постоянными мостами!
Когда я это подсчитал, понял, что «пора подключаться». И подключаться интенсивно! Я ведь помнил (передач про «Россию, которую мы потеряли» в наши 90-е было много, говорили там об этом часто), что в известной мне версии истории эти самые наработки начали реализовываться только
