и с недоумением смотрел на толпу людей, сбившихся в их бедном домике. Причем смотрел обоими глазами.
— Маричек! — скрикнула Даришка, бросаясь к нему. — Как ты, мой маленький⁈ Болит что-нибудь⁈
— Не-а… — басовито, стараясь выглядеть солидным, отозвался мальчишка. — Ой, а это чего? — он поднял к глазам левую руку. — Мам, у меня ж ее не было! И глаза левого не было! Это ж как⁈
Горожане, сбившиеся в домике вдовы, потрясенно загудели, они помнили беду Даришки — ее, когда сына носила, избили и изнасиловали наемники, убив перед тем мужа, выжила бедная чудом, да и парнишку потом родила без одного глаза и левой руки. А теперь они у него выросли? Это ж как⁈
— Ой, спасибочки вам, господин чародей! — несчастная мать рухнула перед Кейсавом на колени и попробовала поцеловать ему ноги, но он не позволил.
— Да не что, — устало ответил он. — Мог помочь, вот и помог. Меня учитель всегда так учил. И не надо мне ничего! Мне бы только с проводниками опытными посоветоваться, кто по Дальнему лесу ходил.
— А чего тебе знать надобно, парниша? — оживился один из стариков. — Я, когда молод был, куда только не забирался. Весь лес исходил, даже на Ледяной перевал совался.
— Вот к нему мне и нужно! — обрадовался Кейсав. — К перевалу! Как к нему лучше добираться? Отсюда к горам идти или по рекам и озеру?
— По рекам, конечно, — немного подумав, проворчал старый проводник. — С юга ты по лесу не проберешься, там такие буреломы, что никто не пройдет. Разве что жечь, а за такое Хозяин Леса тебя с землей смешает. Она тама где-то недалеко обитает, и людей шибко не любит. Так что плыви спокойно до истоков Дайры, не ошибешьси. А тама на юг иди вдоль гор, только в лес глубоко не лезь, не выйдешь. Лес там страшный.
— Благодарю вас, дедушка! — поклонился ему чародей. — Вы мне сильно помогли. А про каливров и оборотней чего слышно?
— Да ничо почти, — отмахнулся старик. — Они к нам не лезут, а мы к ним. Ну их, еще удумают чего-то не того! Ты бы их земли тож обошел, лучше всего опять же под горами идти на север до самого Большого болота. Вот его обходить придется, вот как раз там на полуконей натолкнуться можешь. Так ты им дай чего-то, мяса хучь бы, не ссорься, а не то стрелами издалека закидают. Те еще гады! Я им цельных двух оленей отдал, и то сказали, что мало за проход, пришлось за третьим идти. Опосля пропустили, я горы обошел, а потом по самому краю степи двинулся, обошел земли каливров и к Теанору спустился.
— А мне потом к Древнему лесу идти, — кивнул Кейчас. — Еще раз благодарю, дедушка.
— Это тебе спасибо за мальца, — усмехнулся проводник. — Не знал я, что среди вас такие бывают, чтоб за так бедному человеку помогли…
— Мы тоже люди, а люди — разные, — развел руками молодой чародей.
— Это да, разные, — посмурнел старик. — Лекаря нашего, скотину, хоть вспомнить…
— Он, вы правы, действительно скотина, он не мог не понимать, что паренек — не жилец, — вздохнул Кейсав, — а все равно драл с матери последнее за отвар, которого я бы никому не рекомендовал пить. Привыкают к нему люди, потом без него не могут, на все готовы, на любое паскудство, лишь еще его добыть. В Лэре, Олантане, Таламаре, Наро и других большиъ городах он под запретом. Поспрашивали бы вы, на кого этот ваш лекарь работает, что эту гадость людям продает… В Лэре бы его уже в подземелья, к палачу тащили, чтобы все выяснить, там герцог строгий.
— Вот оно как? — удивился проводник, повернулся и бросил взгляд на какого-то дюжего, чернобородого мужика, тот коротко поклонился и вышел. Местного лекаря ждала очень неприятная беседа, скорее допрос, после чего ему предстояло упокоиться в ближайшей канаве.
Молодой чародей понятия не имел, что видит перед собой главу контрабандистов всего юга Дэлоуэ, да и плевать ему на это было. Старик понял, что его не узнали и подумал, что этот чародей — странный малый. Он ведь здесь по случаю оказался, по соседней улице со своими людьми шел долг с оборзевшего купчишки взымать, а тут малец мимо пробегает и орет, что, мол, в доме вдовы Даришки пришлый чародей ее сынка лечит, забесплатно. Бывший проводник, обошедший в молодости весь Дэлоуэ, и заинтересовался. Он не раз сталкивался с чародеями в силу профессии, и никогда они ничего без платы, и немалой платы не делали. А тут вдруг. Чародеем оказался совсем еще молодой, простецки выглядящий парень, у него в окружении таких десятка три на все готовых бегало. А мастер настоящий, поклон низкий его учителю, хорошо обучил, ничего не скажешь. Надо ж, пацана не только вылечил, а еще и отрастил ему глаз и руку, которых у бедолаги отродясь не было. Ни разу не слыхал, чтоб чародеи такое вытворяли. Да и человек хороший, видно. Девка его — та поглупее, да пожестче, видно по ней, не одобряет, что наставник делает, но молчит и все, что тот скажет, делает. Уважает, знать. Надо бы парнише еще один совет дать. Коли умный, последует, а коли нет…
— Ты вот еще что, — пристально посмотрел на Кейсава старик. — Как в лесу будешь, оставляй еду на пенечке там, на кочке али просто на траве. Для зверушек. А потом с вежеством поклонись на все четыре стороны, да скажи: «Прими, мол, Хозяин Леса, подношение мое, не несу я лесу зла!», да иди себе. Тогда тебе в лесу спокойно будет, никто не тронет, даже волки обойдут. На родник али ягодный куст тропинка завсегда выведет.
— И снова благодарю, дедушка! — встал и поклонился молодой чародей. — Пойду я, завтра с утра в путь, надо еще корабль какой найти, чтоб до озера шел.
— Подойдешь к капитану Вельху с «Драного Бобра», он не только до озера, а до самых верховий Дайры довезет, может, миль тридцать до них не дойдет, он в деревню Дуал Стомб товар везет, — проворчал проводник. — Скажешь, что ты от старого Фрола, он тебя и возьмет. Но дорого заплатить потребует, пять серебряков, а то и больше.
— Не знаю уж как вас и благодарить, уважаемый! — опять поклонился молодой чародей. — А не подскажете, где съестных припасов в дорогу прикупить?
— Так чего ж не подсказать, — как-то странно усмехнулся старик, — там в порту у капитана спросишь, он и покажет, к кому обратиться, чтоб не накололи. Вельх-то только послезавтра с рассветом отходит, так что поспеешь.
В который раз поблагодарив его, Кейсав достал из пространственного кармана свои запасы сушеных трав, объехавшие с ним половину Дэлоуэ, многие еще покойный Фаэр сушил, и позвал хлопотавшую возле выздоровевшего сына Даришку, отложил три кучи разных трав и показал на них.
— Вот эти заваривать, настаивать чуток и трижды в день пацана поить, и следи, чтоб пил, а то отвар невкусный, — велел Кейсав. — Пока не закончатся. Вот эти по утрам давать, чтоб пожевал, а потом выплюнул, глотать не надо. А вот с этими на ноги компресс на ночь дней десять класть. Сейчас вымой мальца толком, ему чистым надо быть, постель старую выброси, она вся в гное, не отстираешь.
— Так у меня ж другой нет… — побледнела женщина. — Все ж продала, что б лекарю заплатить…
— Он тебе все вернет, — вмешался старик, — можешь не бояться. Делай, чего господин чародей говорит, а мы в беде не оставим. Сразу ко мне надо было идти, а не продавать все, что было. Помог бы.
Даришка испуганно посмотрела на Фрола и поежилась — репутация у того была страшная. Чуть что не по нему — и нет человека. Она бы к этому страшному старику никогда не осмелилась обратиться! Но слово свое контрабандист держал всегда, это было всем известно, знать, и лекарь деньги вернет. И действительно, поздно вечером ей принесли и отдали кошель с целыми двадцатью пятью серебряными, непредставимыми для нищей вдовы деньгами, и, мало того, взяли прачкой в богатый дом. С хорошей оплатой. Но главное, что сыночек единственный выздоровел. И больше не был одноглазым и одноруким, как раньше! Женщина несколько раз до самого пола поклонилась Кейсаву, не сдерживая слез радости.
Он чувствовал себя неловко, поэтому поспешил покинуть дом вдовы, уважительно попрощавшись со старым Фролом, который тихо велел своим подручным проследить, чтобы молодого чародея не беспокоили по пустякам, да и капитану приказал заранее велеть, чтобы не ерепенился. Не любил Вельх женщин на борту, терпеть даже не мог, но никуда не денется, возьмет. Тем более, что эти двое смогут и ветер
