— Оно и неудивительно, — хмыкнула Мэтр, — ведь историю писали потомки победителя. А замалчивать, скажу я, есть что…
Я не торопил собеседницу с ответом и ждал, когда она сама поделится своим мнением по обсуждаемому вопросу. И совсем скоро я узнал, что именно эти регулярные военные образования из Владеющих, присягнувшие императору, сыграли основную роль в поражении аристократических кланов. Пока армия дворян собиралась в единый кулак и выдвигалась на позиции генерального сражения, Иилий сделал ход конем и прошелся безжалостным смерчем по владениям своих врагов.
Основной ударной силой, как уже ясно, стали те самые рекруты, продавшиеся Исхиросу со всеми потрохами. И в этой войне им предстояло сыграть самую некрасивую роль. Роль карателей, детоубийц и мясников. Они казнили и брали в плен детей и жен мятежных аристократов, пока те шли с мечами наголо против Иилия Первого, почему-то позабыв о том, что оставляют беззащитными свои дома.
Дворяне то ли не допускали мысли, что император станет распылять силы, когда к столице движется такой огромный отряд, то ли не воспринимали регулярную армию Исхироса всерьез, не веря что вчерашние лапотники сумеют доставить им проблем. Но исторический факт таков, что к тому моменту, когда войска Иилия и бунтовщиков встали на поле друг на против друга, дома мятежной знати были уже разорены.
Это и стало тем грузом, который окончательно склонил чашу весов на сторону правителя страны. Ведь многие сдались еще до начала сражения, потому что хотели сохранить жизни своих родственников. Те же, кто все-таки рискнул поднять клинки против своего государя, были уничтожены максимально жестоко и показательно. И отголоски этой скоротечной войны еще бы долго аукались Иилию, если б мудрый правитель вовремя не назначил крайних в этой бойне. Этими крайними, конечно же, остались простые солдаты, которые выполняли его величайший императорский приказ.
Нет, сначала-то, конечно, правитель их чествовал как героев. В своей победной речи, обращенной ко двору, он гордо называл их Исхироскими волками, пытаясь воздать должное их самоотверженности и верности. Да вот только когда радость победы схлынула, обнажив десятки тлеющих очагов в виде недовольных резкостью императора высокородных семей, благодарность короны сменилась недовольством. Внезапно выяснилось, что все произошедшее это инициатива командиров на местах, а сам правитель такого приказа не отдавал.
Долго ли, коротко ли, но «Волки» в одночасье превратились в псов и шавок, став громоотводом для народного гнева. Без того невысокий престиж рекрутов-Владеющих скатился и вовсе на самое дно, но само воинское формирование благодаря стараниям отцов-командиров сохранило лояльность Иилию и его потомкам.
И даже сейчас, спустя более чем сотню лет, никто не собирался прощать этим солдатам той кровавой войны. Их по сей день ругают и проклинают сразу все — простолюдины, аристократы, ремесленники и даже придворные нового правителя. Но они все равно упорно продолжают хранить верность Исхиросу, заливая своей кровью пожары любых проблем страны. Хоть внешних, хоть внутренних. Поистине, это был эталонный образец собачьей преданности, которую никто из правителей, казалось, не ценил.
— Нынешний Иилий так же глуп, как и его прадед, если поддерживает эту политику в отношении своих солдат.
И в самом деле, из истории своего прошлого мира я обрывками, но помнил, как восстания всего нескольких полков общей численностью в каких-то пару тысяч человек меняли правителей на троне. Так что этими действиями правящая семья сама закладывает под себя бомбу, которая может рвануть в любой момент. Какими бы преданными не были рекруты, но если человека очень долго убеждать в том, что он собака, то рано или поздно он все-таки начнет кусаться.
Мэтр выкатила глаза, услышав, насколько нелестно я отозвался о его сиятельном императорском величестве, хотя и сама только что не очень положительно характеризовала деда нынешнего правителя, когда рассказывала об устроенной им резне.
— Давай все же вернемся к той теме, ради которой я тебя и позвала, — поспешно сошла со скользкой дорожки Харма. — Я вообще-то хотела поговорить о тебе.
— Да, Мэтр, как пожелаете, — покладисто согласился я. — Просто мне кажется странной эта ситуация, когда ни в чем неповинных людей столь сильно презирают их соотечественники.
— Так уж и неповинных? — Скептически изогнула тонкую бровь женщина. — Они убивали женщин и детей, не моргнув и глазом. Ты считаешь, это достойно почитания?
— Ну, положим, не они, а их предшественники больше века назад, — мягко возразил я. — И не по своей прихоти, а потому что была война, и они получили приказ. Кто же виноват, что император оказался столь труслив, что отказался от своих слов?
— Ты совершенно не испытываешь уважения к правящему дому, Данмар, — покачала головой Харма. — Будь на моем месте кто-нибудь иной, он бы обязательно донес о твоих речах в канцелярию Иилия.
— Поэтому я и говорю с вами, Мэтр, что чувствую в вас родственную душу, — подбавил я немного теплоты в голос, и к моему удивлению наставница на это отреагировала благосклонной улыбкой. — Мне просто не понятно, почему все озлобились на этих солдат, в то время как прямые потомки по крови Иилия Первого остаются совершенно незапятнанными. Если обида и ненависть столь сильны, то почему бы не выказать их тому, кто больше сего заслуживает?
— Ты ошибаешься, Аколит Данмар. Потомки Иилия не выбирали, в какой семье родиться. А вот эти… «солдаты» сознательно приняли такое решение. Они понимают, что однажды командиры могут приказать им обнажить клинки против своего народа, из которого они все и вышли. И готовы к этому.
— А может, дело в том, что слабого ненавидеть проще? — Иронично спросил я. — Того, кто не может ответить, связанный по рукам и ногам присягой. Явить монарху свое недовольство может быть чревато, а вот шпынять забитых рекрутов можно вполне безнаказанно. На их защиту никто не встанет, даже сам Иилий, которому они поклялись в верности.
Харма замолчала, выглядя несколько ошарашенной моими простыми выводами и догадками. Складывалось впечатление, что она только сейчас на самом деле задумалась, почему этих солдат уничижительно величают шавками, и примкнула к этому поруганию вместе со всеми, потому что так было принято.
— Ты удивительно логично мыслишь, Данмар, особенно для твоего юного возраста. У тебя склад ума полководца, и это втройне печально.
— Почему же? — Удивился я.
— Потому что ты зарываешь свой талант, — тягостно вздохнула Харма. — Ты не желаешь учиться работать сообща, вместе с остальной командой. Ты постоянно стремишься отделиться ото всех и действовать в одиночку. В этом твоя главная слабость…
Я не знал, что ответить ей на это. С одной стороны, быть может, Мэтр оказалась совершенно права. Но с другой, она совсем не понимала, что я не могу стоять в одном строю с людьми, которые представляют для меня потенциальную опасность. Адское наследие ржавой занозой сидело в моей голове, заставляя ждать подлости от всякого.
— Пойми, Данмар, — продолжала наставлять меня Мэтр, — ты сейчас молод, и тебе, вероятно, кажется, что тебе ничто не нужно, кроме верного клинка и твердой руки, что весь мир падет к твоим ногам, стоит лишь этого возжелать. Но уверяю, это не так. Когда ты сам поймешь правду моих слов, может оказаться слишком поздно.
