бросил её, может, она осталась бы жить. Потом ещё несколько раз встречала. Заметила, что в день рождения Насти он приносит на могилу её любимые цветы – белые пионы.
– Анна Егоровна, а когда у мамы день рождения?
– Завтра. Ты хочешь его повидать? И правильно, – она усмехнулась. – Я так и не осмелилась всё высказать ему, может, ты сумеешь. Однако совесть его мучает. Очень давно, лет двадцать назад, я его с двумя детьми видела: мальчиком лет тринадцати и девочкой лет восьми. Если это его дети, то получается твои брат с сестрой по отцу.
Ольга вздохнула.
– Сомневаюсь, что они обрадуются мне. Спасибо, Анна Егоровна. Всего вам хорошего.
– И тебе. Я очень рада, что у Насти осталась дочь.
***
После разговора с фельдшером Ольга сходила в магазин и купила продукты. Она собралась остаться в Антеевке ещё на пару дней. Ей пришлось выдержать трудный разговор с мужем. За семнадцать лет супружеской жизни они впервые расстались так надолго. Максим раз десять спросил её о криминальной обстановке в деревне, просил быть внимательной и осторожной. Ольга уверила его в полной своей безопасности. Она приготовила пельмени в маленькой алюминиевой кастрюльке и без особого аппетита поела, зато чаю с сушками выпила пару чашек. Потом сменила постельное белье на кровати и вышла во двор. Побродила по небольшому саду, осмотрела заросший без хозяйского глаза огород. Заглянула в низенький птичник.
«Интересно, как тетя собирала яйца? Чтобы добраться до гнезд, необходимо согнуться в три погибели», – думала Ольга, оглядывая хозпостройку.
В палисаднике среди бурьяна обнаружила несколько кустов пионов. К её большой радости среди темно-вишневых, розовых цветов пышно цвёл куст с белоснежными махровыми пионами.
Она обрадовалась: «Завтра отнесу маме».
Наклонилась вдохнуть аромат тёмного бутона. Словно в ответ на её мысли подул лёгкий ветерок, с кустов посыпались отцветающие лепестки. Но на протянутые ладони упали лепестки только белого цвета. Ольга сжала их в руках. Глаза наполнились слезами. Сквозь мутную пелену влаги в метрах трех от себя она увидела прозрачный женский силуэт. Ольга испуганно смахнула лепестки на землю и протёрла глаза. Никого!
Около восьми вечера её неудержимо стало клонить в сон. Она отыскала в кладовой большую эмалированную чашку. Нагрела воды на газовой печке и вымылась. Окна из-за духоты закрывать не стала. В половине девятого вечера Ольга уже спала.
Разбудил её странный мелодичный звон. Били часы, которые она так и не сумела завести. Ольга приподнялась на кровати. В окно, незакрытое шторами, светила луна. Посреди комнаты стояла девушка в белом платье и дирижировала боем. Машинально Ольга стала считать: одиннадцать, двенадцать, тринадцать… Звон оборвался на тринадцатом ударе. Девушка повернулась к ней и поманила рукой. Ольга увидела знакомые черты – свои. Мама? Почему-то Ольга не испугалась. Она откинула одеяло и встала с кровати. Глаза призрачной гостьи излучали любовь и радость, бледные губы улыбались. Призрак направился к двери и поманил её за собой. Ольга, не колеблясь, отправилась следом. Минули кухню, тёмный коридор, вышли на улицу. Гостья из небытия, не касаясь влажной травы, подплыла к старой груше и показала рукой на дупло. Ольга задрала голову. Высоковато. Подпрыгнула, ухватилась руками за сук и, подтянувшись, поставила ногу на шероховатый выступ. Затрещала тонкая ткань ночной рубашки. Ольга поднялась выше, цепляясь за ветки. Наконец она добралась до дупла и запустила в него руку. Пальцы нащупали плоский круглый предмет. Ольга вытащила его и попыталась разглядеть находку в неверном свете луны – похоже на жестяную коробку из-под конфет «Монпасье». Осторожно спустилась с дерева, открыла коробку и вынула листок бумаги.
– Ты хотела, чтобы я это нашла? – Она посмотрела в прозрачное лицо матери.
Та кивнула и прижала ладони ко рту, а потом к сердцу.
– Ты меня любишь? – поняла её жест Ольга и прошептала: – Я, наверно, тебя… тоже.
Мать улыбнулась и растаяла.
Дочь вскрикнула:
– Погоди, я столько хотела сказать тебе!
В ответ не раздалось ни звука, только груша тихо шелестела листвой. Ольга ощутила, как ветерок шевелит полами разорванной рубашки, и трава холодит босые ноги. Она вернулась в дом, включила на кухне свет. Расправила тетрадный листок в клеточку.
Серёженька, я очень тебя люблю. Несмотря на то, что ты бросил нас с Олей, я всё равно не могу выбросить тебя из сердца. Я так скучаю по тебе. Молю бога, чтобы ты приехал до того, как я умру и забрал нашу дочь. Марина много делает для меня и Оли, но, видимо, я неблагодарная, потому что не доверяю ей. Может, это чувство вины не позволяет мне хорошо относиться к сестре? С каждым днём мне становится хуже. Уже нет сил обнять Оленьку. Я всё время думаю, что с ней будет после моей смерти. Сережа, милый, приезжай!
Настя.
Буквы на пожелтевшем листке бумаги стали расплываться у Ольги перед глазами. Слёзы заструились по щекам.
«Погоди, папенька, если ты завтра появишься на кладбище, я всё выскажу тебе. Она любила и ждала тебя до последней минуты», – всхлипнула Ольга.
Вытерла подолом рубашки мокрое лицо и уселась на стул. Сколько времени так провела, не заметила. Очнулась от того, что озябла. Утренняя прохлада вливалась в открытую дверь и распахнутые окна. Ольга поднялась, сполоснула грязные ноги в тазу, полила с кружки на руки, умылась. Достала из сумки чистую футболку, переоделась и легла в кровать.
Утро встретило её гомоном птиц за окном, криками петухов и лаем собак.
«Деревенская тишина», – хмыкнула Ольга, потягиваясь. Она скосила глаза на настенные часы. Они снова стояли. Стрелки замерли на двух ночи. Зазвонил телефон. Ольга схватила трубку со стула.
– Привет, солнышко! Не разбудил? – раздался весёлый голос мужа.
– Петухи сделали это за тебя.
– А мы с Никитой уже соскучились по тебе. Завтра суббота. Приедем и посмотрим на наследство богатой невесты.
Ольга обрадовалась:
– Конечно, заодно и решим, что делать с домом.
Она легко вскочила с кровати, умылась, поставила чайник на плиту. С души спала тяжесть, теперь Ольга знала: мама всегда её любила.
Позавтракав разогретыми на сковороде вчерашними пельменями, выпила чаю, нарядилась в льняные брюки и нарядную светло- голубую блузку. В заросшем травой палисаднике срезала белые пионы.
Возле дома на лавочке восседали давешние знакомые старушки. На вопрос гостьи, как пройти к кладбищу? Ответила Катерина Ивановна.
– Пройди проулком на другую улицу, поверни направо и до конца. Рядом с ореховой рощей кладбище.
Ольга поблагодарила.
Минут через тридцать показалась околица деревни. Грунтовая дорога превратилась в укатанную земляную. Огромные ореховые деревья заслонили половину неба. Ольга приблизилась к погосту
