а потом полушепотом ответил:
— Жарский…
— Что Жарский? — не понял собеседник.
— Этот инквизитор находится в самом центре мятежа. Он его идейный вдохновитель, если не сказать лидер. После известных нам с вами событий и награждения звездой героя, Факел стал для сослуживцев кем-то вроде кумира и иконы. По крайней мере, такую версию мне озвучил Гиштап…
— И что? Мне все еще решительно неясно, с чего вдруг…
— Я приказал задержать Жарского, — перебил президента Крюков. — У меня появились основания полагать, что он причастен к серии тяжких преступлений, совершенных в последние месяцы…
Генерал принялся поспешно выкладывать свои подозрения и наблюдения, словно козыри в решающей карточной партии. А когда закончил, то затаил дыхание, пережидая гнетущую тишину на другом конце провода.
— У меня нет слов, — произнес наконец глава государства спустя длительное время. — Это катастрофа, Константин Константинович. А как же наши планы на майора Жарского?
— Мне нечего ответить, — украдкой перевел дух фээсбээновец, осознав, что головомойка откладывается. — Сначала нужно дождаться вестей от Гиштапа…
— Понятно! — в телефонной трубке что-то хлопнуло, будто президент стукнул кулаком по столу. — Организуйте мне встречу с Факелом. Я хочу с ним говорить лично! Лицом к лицу!
— Что?! — опешил Крюков. — Но он же инфестат! Это слишком опасно! Мы не имеем понятия, что у мятежников на уме!
— Я не спрашивал вашего мнения, генерал-майор, — ледяным тоном приструнил служащего собеседник. — Мы с вами долго откладывали этот шаг и смотрите, к чему пришли! Недопонимание между государством и нашим самым боеспособным подразделением по борьбе с неживой угрозой чревато настоящим расколом! И это в такой тяжелый период, когда давление со стороны радикальных инфестатов возрастает!
— Но…
— Я все сказал! Работайте, Константин Константинович. В кратчайшие сроки я назначу руководителя оперативного штаба по решению возникшей проблемы. С вами свяжутся.
— Есть, товарищ главнокомандующий…
* * *
Присланный Крюковым офицер пребывал в полном и беспросветном шоке. Или вернее сказать: охреневании. Он пугливо жался и сутулился, пока мои братья выдворяли его и конвоиров с территории опорного пункта. Теперь в мою сторону никто из них не рисковал даже смотреть, не говоря уже о чем-либо большем.
Однако не меньшая степень ошеломления красовалась и на лице дежурного по батальону. Мужчина явно чувствовал себя не в своей тарелке. Его разрывали на две части инстинкт самосохранения и служебный долг. И если первый требовал от него немедленно свалить от целой толпы вооруженных ликвидаторов, то второй предписывали проявить самоотверженность и пресечь беспорядки. Да вот только как? Проще остановить танк голой задницей, нежели сотню боевых инквизиторов в полном облачении…
— Что будем делать, Факел? — возникли рядом со мной Кабриолет и Сынок. — Ты что-нибудь продумал на этот счет?
Мы с парнями ни о чем не сговаривались и никогда не обсуждали подобную ситуацию. Реакция членов нашего тайного братства была спонтанной, но на удивление дружной. Да еще и так удачно совпало, что львиная доля заступающих на дежурство ликвидаторов оказались нашими людьми…
— Вполне возможно, что сейчас к нам пришлют нечто посерьезней, чем троица хлыщей в ЗК, — не стал я фонтанировать излишним оптимизмом. — Поэтому, есть вероятность боестолкновений. Смотря насколько сильно Крюков хочет меня приспустить…
— Мы тебя все равно не сдадим! — пылко воскликнул Умар и чуть подался вперед от избытка адреналина.
— Ценю, брат, — моя рука легла ему на плечо и до хруста пластин сдавила бронированный наплечник. — Но наша цель иная. Бойня никому не принесет пользы. Нужно позаботиться о том, чтобы нас услышали.
— Так и что ты предлагаешь? — как всегда прагматично повел себя Кабриолет, желая докопаться до сути моего плана.
— Делай то же, что и раньше, — перевел я на него крестообразный визор шлема. — Поговори с остальными бойцами. Пусть у них появится хотя бы отдаленное представление о происходящем. Не стесняйся давить своим авторитетом. Подготовь их к беседе со мной, а дальше я постараюсь найти для них нужные слова.
Ликвидатор молча кивнул и без лишних уточнений отправился исполнять мою просьбу.
— Теперь ты, Сынок, — развернулся я к Салманову. — Отыщи Шурина и Паука. Пусть мягко займут КПП и организуют охрану периметра на «опорнике». Просто на всякий случай. Как с этим закончите, вызванивайте всех свободных братьев, пусть несутся к нам и вооружаются. Чем больше нас будет, тем весомей прозвучат наши доводы.
— Есть, командир! — парень козырнул по-армейски, а потом умчался, вышибая мелкую крошку из бетонного плаца бронированными подошвами.
— Ну а мне пока остается только ждать… — буркнул я себе под нос, наблюдая, как вокруг высоченной даже для инквизитора фигуры Кабриолета собираются сослуживцы.
Короткий обмен репликами, несколько порывистых жестов в моем направлении, и вот уже все ликвидаторы построены в три шеренги. Слегка сияющие желтоватым свечением визоры выжидательно смотрят на меня и ждут объяснений.
А быстро Кабриолет управился! Вот что значит громкое имя и репутация!
Позвав жестом пару ближайших бойцов из числа посвященных, я двинулся навстречу коллегам. От того, что я им сейчас скажу, зависит станем мы с ними врагами или союзниками. Обратят ли они против нас свое оружие, когда прибудет начальство с силовой поддержкой, или встанут на нашу сторону. Так что придется явить чудеса красноречия, которым я не особо-то славился…
Остановившись на расстоянии полудюжины шагов от строя ликвидаторов, я медленно обвел взглядом всех. Затем неспешно отстегнул крепления шлема и бережно опустил его под ноги. Закинув ладони на плечи стоящим подле меня товарищам, я легко подпрыгнул, и повис на них, будто на брусьях. Моя физическая форма позволяла провернуть этот трюк даже с отключенным нейроинтерфейсом. Тяжело, конечно, но зато меня на такой импровизированной трибуне могли теперь видеть все собравшиеся.
— Мое лицо наверняка знакомо многим, — громогласно начал я, обращаясь к инквизиторам, — поэтому я не стану прятаться за скорлупой головного элемента. В гроб нас кладут без брони…
Кем-нибудь другим моя реплика могла быть воспринята как шутка. Но не этими молчаливыми исполинами. Из моих похорон сделали по-настоящему помпезную церемонию, и она мало кого обошла стороной. Даже зеленые новобранцы, донашивающие ИК-У за первой партией курсантов уже были наслышаны о воскреснувшем майоре.
— Не буду ходить вокруг да около, — продолжил я надрывать горло, — дела наши плохи. Да вы и сами это прекрасно видите на каждом дежурстве. Государство медленно и неотвратимо идет ко дну, а политические лидеры вместо того, чтобы затыкать пробоину, черпают воду дырявой галошей! Они все еще не поняли, что время для заигрываний кончилось. Они жалеют преступников, а сурово наказывают только тех, кто не обладает солидными связями и не ворочает огромными капиталами! По сути, самая опасная и влиятельная прослойка общества остается неприкасаемой, как и двадцать лет назад, когда о неживой угрозе ничего и не было слышно!
Бойцы внимали моим речам молча, не перебивая вопросами, смешками или фырканьем. Наверняка многие из
