ещё не коснулся земли. Студенты МУТОВа ещё нежились в своих постелях, когда темноволосый парень наблюдал из окна своей комнаты за рассветом. Впервые за несколько лет он переживал, нервничал, как это делали простые люди.
Но разве он человек? Нет.
Он гораздо лучше.
Слишком быстро пролетели четыре года основного курса. Я изменился, отказался от всего плохого, нашёл себя и своё призвание. После основного курса сдал и главные, и дополнительные экзамены, после чего поступил на магистра по отлову тёмных сил. Мне показалось это самой хорошей идеей.
Возвращаться в мир людей и жить среди них, притворяясь, что ты не тот, кем являешься, не хотелось.
Больше не хотелось.
Комната, в которой я жил, была просторной, что характерно для большинства спален МУТОВа. У двери находился огромный шкаф для одежды на двоих, чуть дальше – два рабочих стола, с полками и тумбочками для вещей. Параллельно друг другу у окна стояли две односпальные кровати: правая, небрежно заправленная, принадлежала мне, левая, даже не смятая, – соседу. Всё нагло кричало о том, что третьекурсник основного курса вновь не ночевал в комнате.
Покачал головой. Не осуждал друга, но и не жаловал расхлябанное поведение, считая, что ничего не должно отвлекать от учёбы и светлого будущего.
– Вяцлав, ты готов? – в комнате появилась профессор. Не стал оборачиваться, потому что по звуку шагов определил, кто стоял за спиной. Она когда-то забрала меня в МУТОВ, спасла от жалкого существования и показала волшебный мир. За столько лет женщина ни капли не постарела, и мне всегда казалось, что с годами только молодела.
Молча кивнул, продолжая смотреть в окно. Услышал осуждающее цоканье её языка. Похоже, Альцина опять окинула меня коротким взглядом с ног до головы. И так знал, что одет небрежно. Брюки были слегка помяты, рубашка выбилась, а пиджак скосило вправо.
Но мне было совершенно не до этого. Был слишком погружён в свои мысли, думая о предстоящем.
– Повернись, – строго приказала женщина.
Повиновался, не стал спорить.
– Бытовой магии тебя не учили? – раздражённо заметила Альцина и лёгким взмахом руки привела костюм в порядок. Синий галстук она поправила без магии. Ни разу не дёрнулся, молча наблюдая за её манипуляциями.
– Я просто… волнуюсь, – наконец выдавил из себя. Сбросил с себя внешнее спокойствие и позволил настоящим чувствам взять верх. На лице отразились истинные эмоции: страх, беспокойство и чрезмерное волнение.
– И напрасно, – Альцина ободряюще улыбнулась. Она всегда считала меня одним из лучших учеников. Не переставал удивлять профессоров своими способностями, но моё волнение сейчас поразило женщину. – Ты уверен, что хочешь быть наставником Ярославы? – Альцина пытливо уставилась в мои глаза, словно пытаясь понять, что я задумал.
– Да, – коротко кивнул. – Просто… я не совсем уверен, что смогу объяснить кому-либо о том, что магия реальна.
– Ты же поверил мне, – Альцина пожала плечами, не сводя с меня пытливого взгляда. Стало неуютно.
– Да, но у вас есть педагогический опыт, я же… – запнулся, а затем, не в силах совладать с собой, плюхнулся на кровать.
– Ты блестяще закончил основной курс. Сейчас ты – магистр волшебных наук. Чего ты боишься? Ты же знаешь, что наставничество обязательно! – возмутилась Альцина, качая головой.
– Знаю, просто говорю, что из человеческого мира меня забирали ВЫ, а не мой наставник… Сабрина. Её назначили мне только в сентябре, – упрямо возразил, не желая соглашаться с несправедливостью мира. А он всегда был ко мне чересчур жесток.
– Потому что я забрала тебя летом. Будущие наставники сами заканчивали основной курс и сдавали экзамены, необходимые для поступления. А Ярославу мы заметили только сейчас, в октябре, после случившейся вспышки... – Альцина внезапно осеклась. – Заодно проверишь, мертва ли горгана. Неплохая практика.
В комнате повисла напряжённая тишина. Настойчиво молчал, не зная, чем возразить. Наконец, Альцина не выдержала и продолжила:
– Ты ещё можешь всё изменить и взять другого подопечного. За эти выходные было обнаружено ещё два волшебника, которых срочно нужно привести в университет и помочь освоиться.
– Нет, я уже выбрал Ярославу, – отрезал я, хоть и прекрасно знал, к чему это приведёт. Сильно рисковал, выбирая её, но мне хотелось доказать окружающим, что последние четыре года прошли не напрасно.
– Ты же понимаешь, насколько трудно тебе будет с ней? Понимаешь, что основной экзамен по Наставничеству пройдёт для тебя сложнее, чем для остальных? – Альцина начинала злиться. Понял это по её нахмуренному лбу, потому что её голос не дрогнул. Но я слишком хорошо знал эту женщину. Она заменила мне родителей, и неспроста.
– Да, понимаю. Я посмотрел все ветви вероятностей и рассчитал проценты событий. Зато, если я справлюсь, мне поставят высокие баллы, – упрямо заявил, не желая сдаваться. – А я справлюсь. Я уверен, – сжал кулаки.
Кому и что я пытался доказать?!
– Да, я помню, насколько ты силён в Предсказательстве, – прекрасно помнил, что она не считала предмет настоящей волшебной наукой. Мы уже неоднократно спорили на эту тему, и никто из нас так и не смог переманить на свою сторону другого. – Но ты уверен, что действительно этого ты хочешь? Хочешь получить разбитое сердце?!
Промолчал, покачав головой. Я и сам не знал своих истинных желаний. Но одно я знал наверняка. Поспешил это поскорее озвучить:
– Я хочу вести охоту на горган и других тёмных тварей, которые пожирают не только эмоции людей, но и высасывают из них жизненные силы. Выпивают их до дна, упиваясь страхом, сильными эмоциями, криком, – поморщился, потому что хотел уничтожить их всех. – И я ни на что не собираюсь отвлекаться.
– Насколько я помню, четыре года назад ты не был таким карьеристом, – неодобрительно покачала головой Альцина.
Я больше не был двадцатилетним глупым мальчишкой, прожигающим свою жизнь. Мне больше не было плевать на других. Я хотел вернуть долги. Я больше не цирковой фокусник, я настоящий и сильнейший маг.
– Всё меняется. О вас, например, говорят как о строгой, беспринципной и иногда даже самой злой женщине МУТОВа. Но сейчас вы стоите рядом с разволновавшимся мальчишкой и успокаиваете его, как родная мать.
– Везде бывают исключения, – тяжело вздохнув, подтвердила Альцина. – Кстати, как давно ты навещал своих настоящих родителей?
Вновь поморщился. Не хотел вспоминать о них. Слишком больно мне сделала родная мать.
– В последний раз этим летом. Они продолжают считать, что у
