Ну как? Не утомил я вас историческими экскурсами? Да… с возрастом становлюсь более словоохотливым, и иногда даже тянет написать мемуары. Или книгу какую-никакую. Историческую. Хотя понимаю, что мое понимание истории мало у кого вызовет положительные эмоции, а книгу вряд ли опубликуют.
Зато – вот и пробке конец, а кто слушал – молодец. Рим во всем его многотысячелетнем величии – перед нами.
Российское посольство располагалось на набережной Тибра, реки, которая видела римских легионеров и боевиков – фашистов Муссолини в черных рубашках. События восьмидесятых годов непоправимо изуродовали здание: российское посольство в Риме было одной из лакомых целей для атак левацких молодчиков. Здание, построенное в стиле модерн, теперь представляло собой этакий гибрид богатой виллы и армейского блокпоста, уродливый и страшный. Здесь стояли две машины карабинеров; не успел я выйти из такси, как у меня не только потребовали предъявить документы, но и обыскали. Дипломатический паспорт и титул произвели на итальянских карабинеров впечатление совсем небольшое – период феодальной раздробленности здесь закончился совсем недавно, им каждый второй аристократ проводит линию родства от короля, князя или великого герцога какого-нибудь государства, которое по меркам Российской империи не заслужило бы даже названия «район»…
Вооруженные автоматами и затянутые в бронежилеты морские пехотинцы отдали мне честь, и я прошел в так называемую консульскую зону – зону общего доступа, где решают вопросы посетителей, выдают паспорта с проштемпелеванными визами и делают тому подобные бюрократические экзерциции. Там меня встретил стажер отдела ноль дипмиссии. Как я узнал, что это стажер? По светящемуся в глазах желанию быть полезным. Хорошо быть таким…
На самом деле хорошо.
– Ваше высокопревосходительство князь Воронцов?
– Он самый. Говорите тише.
– Прошу следовать за мной, ваше высокопревосходительство.
Без запинки выговаривает. Я, например, не могу. Может, сытый голодного никогда не поймет… хотя по мне «сытость» моего титула довольно условна. Она означает лишь то, что когда всем остальным плевать на то, что происходит, я должен встать и шагнуть вперед.
Парнишка открыл неприметную дверь, и мы шагнули вперед. Там пришлось еще раз предъявить документы и кроме того – пройти через новомодный прибор, улавливающий пары оружейного масла и взрывчатых веществ. Я не клаустрофоб, но эта газовая камера у меня никаких добрых чувств не вызывает…
Потом мы поднялись наверх на лифте, на последний этаж. Резидентуры всегда находятся на последнем этаже – поближе к установленному на крыше любого посольства в мире морю антенн и, если армия страны пребывания пойдет на штурм посольства, больше времени, чтобы уничтожить документы. Хотя могут и вертолетный десант ведь высадить…
– Здесь.
– Благодарю.
В кабинете с минималистской обстановкой – среднего роста лысоватый мужчина отложил в сторону «Corriere della sera». Это называется «Мне на тебя плевать» на языке бюрократов. Открою вам маленький секрет – мне на местного резидента Отдела специальной документации МИД тоже плевать. Пусть только выдаст что положено.
– Господин князь Воронцов? – спросил меня этот человек
– Честь имею.
– Титулярный советник Пащенко. Извольте присесть.
– Я не рассчитываю на длительную беседу, господин титулярный советник.
– Извольте присесть, сударь, – с выражением бесконечного терпения в голосе повторил титулярный советник
Я подвинул себе стул и сел. Понятно… началась бюрократическая разборка, меня восприняли в качестве ревизора или контролера. Интересно, у него недостача тут большая? Думаю, средняя, не больше полумиллиона растратил.
– Насколько я понимаю, вы должны передать мне некий пакет, и мы на этом раскланяемся к обоюдному согласию.
– Да… ваш пакет ждет вас. Я просто хотел бы… познакомить вас с местной обстановкой.
– Я весь внимание.
– Обстановка здесь… сложная, ваше высокопревосходительство. Крайне неоднозначная, власть только что сменилась, взаимоотношения с власть предержащими еще не налажены. Нужно проявлять особую осторожность… деликатность, я бы сказал. Не будет секретом – я крайне неодобрительно отношусь к тому, что вы называете «активными действиями». Если в странах второго мира это еще допустимо, то здесь, на территории европейского континента, любые такие… топорные действия приведут к крайне неблагоприятным последствиям и могут послужить поводом к принятию решения о массовом выдворении дипломатов. Это вы понимаете?
– Понимаю. Как и то, что при сдаче-приемке дел обязательно проведение ревизии. Давно делали?
– Что, простите?
– Да так, ничего. Что-то еще хотели сказать?
– Да. Я крайне надеюсь на то, что вы будете согласовывать свои действия с нами, особенно активные.
– Надежды дают нам силы жить. Я получу свой пакет?
– Да, да, конечно. – Резидент снял трубку внутреннего телефона: – Николай! Зайди ко мне, сейчас же…
Меня оставили в кабинете под присмотром этого молодого трудяги, желающего быть полезным, а третий секретарь посольства ненадолго вышел и вернулся с большим, опечатанным сургучом пакетом. Пакет был размером два метра на метр, очень большой для дипломатической почты пакет.
– Извольте получить.
Я проверил печати
– Необходимо расписаться?
– О, нет, нет. Таких инструкций не было.
– В таком случае еще два момента. Первый – я остаюсь в посольстве до конца рабочего дня. Второе – пусть кто-то вывезет меня в багажнике своей машины. Я не хочу светиться.
Третий секретарь скривился; то что он думает обо мне, было написано на его лице.
– Николай, займись гостем. Возьми ключ от восьмой. Не возражаете?
– Никак нет. Премного благодарен.
Третий секретарь кивнул.
Мы вышли в коридор. Николай провел меня в комнату, в которой были стол, два стула и большое зеркало. Понятно – для допросов, работы с перебежчиками.
– Как насчет соседней? – показал я на зеркало.
Николай мне открыл соседнюю комнату, после чего я обезвредил камеру с дистанционным управлением – просто выдернул шнур из разъема. Могла быть и вторая, но не думаю, что местные разведчики столь умны. Если бы были умными, по городу бы не разгуливал генерал Абубакар Тимур…
Вернувшись, я вскрыл пакет. Тяжело вздохнул и начал выкладывать на стол предметы шпионского ремесла. Костюм неприметный, средней цены, не прет-а-порте, заказанный и оплаченный в Риме. Водолазка, туфли отличные, с крепкой подошвой и не спадающие с ног. Пара париков – стародавний шпионский инструмент, один из париков точь-в-точь под мои волосы. Бумажник, кредитные карточки, водительские права. Международные, швейцарские, на имя Ханса Тисса. Швейцарцы говорят на трех языках: немецком, французском и итальянском и посылают в известном направлении всех, кто пытается каким-либо образом навести справки о гражданах Швейцарской конфедерации. Я в совершенстве говорю на немецком и французском и не посылаю тех, кого послать стоило бы. Тоже старость сказывается.
