которые признавали правители римских провинций? Считали ли они себя бриттами?
За двумя исключениями[15], ни в одной из деревень не видно следов представительного, богатого центрального дома – виллы, зала с колоннами, общинного круглого дома или укрепления, – так что мы не знаем, принадлежали ли земли их жителей большим поместьям, или их жизнь проходила в некотором смысле вне сферы влияния местных властей. Судя по немногим имеющимся на данный момент находкам, они имели доступ ко всем новейшим технологиям и достижениям своего времени: монетам, инструментам, моде, пище, украшениям. Но невозможно выяснить, как они именовали сами себя или как назывались – ни как сообщество, ни как часть более общих этнических или территориальных групп. Из римской Британии до нас дошло название одного-единственного пага, нацарапанное на деревянной оборотной стороне вощеной дощечки для письма с записью о судебном разбирательстве по поводу небольшого лесного участка в Кенте[16]: паг Dibussi, входивший в цивитат Cantiaci, столица которого, Durovernum, стала городом Кентербери. Однако этот единственный пример именования – лишь намек на ощущение принадлежности.
Названия, связанные с географическим положением и принадлежностью, возникшие после ухода римлян, – такие как Meanware в долине реки Меон в Гемпшире, Hroðingas в Эссексе или Magonsœte в долине реки Уай, – появились не раньше VII века[17]. В то время потомки жителей меловых холмов, видимо, уже принадлежали к Wilsœte[18], обитателям долины реки Уайли, чье именование (через название городка Уилтон) унаследовало графство Уилтшир. В анналы истории раннего Средневековья они попали в 552 году, когда после предполагаемой победы военного вождя Кюнрика у Сеаробурга (Searoburh)[19] англосаксы подчинили себе Солсберийскую равнину[20]. Позднее жители этих мест получили сомнительное преимущество считаться подданными разросшегося королевства Уэссекс.
Мы не знаем, кем считали себя жители меловых холмов в последние века владычества Рима – угнетаемым туземным меньшинством или гордыми членами панъевропейской цивилизации, при том что бритты считались гражданами империи со всеми юридическими привилегиями со времен правления Каракаллы (198–217). Они говорили на местном или региональном диалекте бриттского языка, возможно, наряду с поздней разговорной латынью, а некоторые из них, особенно занимавшиеся торговлей, были грамотны.
Имперские власти после завоеваний Клавдия в 43 году н. э. быстро установили на своих только что покоренных территориях должный средиземноморский порядок. Им нужно было знать, где находятся предметы и люди: минералы, древесина, хорошая земля для сельского хозяйства, судоходные реки, преодолимые горы, непроходимые болота и топи, а также потенциальные очаги местного сопротивления. Им нужно было определить, кто из местных вождей обладает властью над какими народами, чтобы наделять полномочиями, собирать дань, умиротворять или подавлять нецивилизованных варваров. Поэтому их географы идентифицировали некоторые племена, населявшие просторы этой новой земли: тринованты (trinovantes) и ицены (iceni) на востоке, бриганты (brigantes) на гористых Пеннинах, дуротриги (durotriges) и думноны (dumnonii) на юго-западе. Колониальные власти редко бывают достаточно внимательны, чтобы разобраться во всех нюансах, которые важны людям: представьте, как можно определить, где территория тех, кто называет себя джорди (уроженцами Тайнсайда) или макемами (жителями Сандерленда), или как на месте понять, где заканчивается Брам (Бирмингем) и начинается Черная страна (угледобывающие районы вокруг Бирмингема). В сохранившихся записях сборщиков налогов не указаны названия, которыми пользовалось местное население.
Многие поколения специалистов, изучающих Британию периода римского правления, пытались определить области расселения разных племен или территории цивитатов в этой провинции и начертить убедительные границы на картах римского завоевания. В последнее время принято считать, что территории племен были на самом деле разрозненными: власть и влияние сосредотачивались в центральных областях (числом около двадцати), окруженных большими периферийными районами с менее четкой принадлежностью, которые представляли собой не столько фронтиры или приграничные области, сколько области с более слабым племенным самосознанием, где понятие непринадлежности могло быть не менее важным, чем понятие принадлежности. Подобное ощущение знакомо жителям любых приграничных земель.
Нынешние Гемпшир и Уилтшир римские географы считали землями, принадлежащими союзу бывших галльских поселенцев – белгов. На самом деле неважно, были ли белги иммигрантами: их вожди потерпели поражение в кровавой битве с легионами, смирились с владычеством Рима, и римские военные губернаторы создали им столицу цивитата – Venta Belgarum, место встреч (вента) белгов. Там местные жители могли увидеть, как выглядят римская власть и привилегии, как выглядит цивилизация. Составной частью колониальной политики империи всегда была идея о том, что те, кто принимают Рим, становятся римлянами.
Если жители меловых холмов должны были административно принадлежать к ближайшей столице цивитата, то им следовало ориентироваться на Венту белгов (совр. Винчестер) в трех днях пути на юго-восток. Там можно было познать – или хотя бы изумленно осмотреть – многие удобства средиземноморского города: термы, форум с базиликой или зданием суда, алтари императорского культа, каменные и кирпичные городские дома с немалыми архитектурными претензиями. В последующие века вокруг города возвели внушительные стены – возможно, это была демонстрация гражданской гордости, а не реакция на скрытую военную угрозу. Не исключено, что Винчестер мог также похвастаться гинекеем (gynaecea) – имперскими ткацкими мастерскими (если Винчестер – это та Вента, где располагались мастерские, чей управляющий упомянут в позднеримском списке государственных служащих, Notitia Dignitatum)[21].
Гинекей (исходно греческое название женских покоев, где обитательницы женской половины дома ткали и пряли) производил шерстяную ткань для нужд имперского двора и армии в качестве дани от провинции – налога, взимаемого с покоренной территории для возмещения расходов на ее завоевание. Некоторые местные жительницы, а также несвободные женщины и мужчины из ближайших деревень и хуторов, скорее всего, могли выполнять какие-то работы для мастерских у себя дома. В IV веке непосредственно в гинекее (пока еще не обнаруженном при раскопках), вероятно, работали беглецы или осужденные под присмотром надзирателя, как в викторианском работном доме. Можно даже предположить, что гинекей был устроен в Venta Belgarum именно потому, что окрестные пастухи могли исправно снабжать мастерские шерстью от своих стад. Характерные шерстяные изделия из Британии – накидки с капюшонами (byrri) и очень красивые, пользующиеся большим спросом ковры, называвшиеся tapetia, – охотно покупали на другом берегу Fretum Gallicum, то есть Ла-Манша.
Город Акве Сулис (Aquae Sulis, совр. Бат) с популярными купальнями на горячих источниках, куда стекались деньги и богачи со всего региона, мог быть даже более притягательным для жителей меловых холмов с точки зрения сбыта продукции и социального взаимодействия с романизированным миром. Акве Сулис был очень удачно расположен: с устьем Северна (Sabrina fluvium) его соединял судоходный бристольский Эйвон, а проходившая здесь одна из лучших дорог Британии, Фосс-Уэй (Fosse Way), соединяла далекий Эксетер (Isca, столица цивитата думнонов) с колонией (colonia)[22] ветеранов у Линкольна (Lindum). Эта практически прямая дорога
