Гарпии переставали кормить птенцов через неделю после вылупления. Вскоре те выпадали из гнезд. Большинство погибало, а оставшиеся сами учились летать и превращались в гарпий.
Хальк, отец Чиуна, ссадил мальчика с гаура, тонконогой антилопы, не доехав трех оков до Иргилэ. По старинным даркутским обычаям низкорослый мускулистый Хальк налысо побрил голову, оставил только длинную рыжую косу на макушке и усы до подбородка. Мотнул головой в сторону стана. Потом развернул гаура и поехал обратно в тэйп. Если Чиун выживет в Иргилэ, он сам вернется в родные края через пять лет.
Мальчик побрел к стану по крутым холмам. В темно-красном небе летали гарпии. Амай сияла белым светом. Холодный ветер дул в спину.
Черная степная трава жесткая после зимы. Стебли кололи через подошву сапог из бизоньей кожи. В земле застыли камни. Тощие искривленные березки едва доставали до груди.
На полпути к Иргилэ Чиун встретил двух пещерных гиен. Они с визгом и рычанием рвали на куски тело подростка лет десяти. Почти нетронутое лицо мертвеца было измазано синей краской.
Полсага спустя Чиун добрался до Иргилэ. Обычное стойбище. Укрыто между холмами. А сколько разговоров дома было…
Кибитки, костры, сизые дымки. Вдалеке пасутся овцебыки и бизоны. Женщин нет. И много ребятишек. Только не бегают, а ходят степенно. Из одежды лишь повязка на бедрах. На пришлого мальчика не обратили внимание.
Чиун подошел к ближайшей кибитке. У порога сидел мужчина с гривой грязных черных волос, собранных в пучок на затылке и точил халади с длинными клинками. На теле накидка из шкуры саблезубого леопарда. Мужчина глянул на Чиуна, махнул рукой в сторону:
— Новичок, не лезь ко мне. Иди к Салуру.
Чиун направился дальше, но у другой кибитки путь преградили двое мальчиков постарше, лет двенадцати.
— А, синее мясцо подвалило. Ты откуда такой взялся, замухреныш? — спросил тот, что справа, ростом, с взрослого. Широкие плечи, толстый живот. Смуглый. Нос картошкой, узкие глазки.
— Гляди, Кынык, у него волосы, как у варраха, — добавил второй. Пониже, тощий, улыбчивый.
Что верно, то верно, вихры у Чиуна в отца, огненно-рыжие. Только у отца всегда аккуратно собраны в косу, а у мальчика вечно торчали в стороны. И характер под стать рыжей плутовке. Мать, когда мыла голову, так и спрашивала: «Кого сегодня обманул, варрахенок мой неугомонный?».
— Мой тэйп кочует у гор Газгерда, — ответил Чиун, разглядывая мальчиков.
— А, так ты еще и вонючий горный козел, — заметил тощий. Улыбнулся шире, хотел добавить еще.
И не успел. Ни один даркут не потерпит, когда о его тэйпе отзываются пренебрежительно. Чиун сделал удивленное лицо, глядя им за спины. Поклонился, сказал:
— Пусть Амай светит ярче, почтенный Салур.
Старая уловка сработала, мальчишки оглянулись. Чиун выхватил калингу с тремя лезвиями, что прятал на груди. Полоснул тощего по удобно подставленной шее. Хотел ударить еще раз и посильнее, но тот успел отскочить.
А вот плотный Кынык, наоборот, бросился на Чиуна. Сбил с ног, придавил руку с калингой. Еще и лбом по лицу приложил. Пришиб бы, наверное, но у Чиуна в левом рукаве был припрятан еще один сюрприз. Остро заточенный гвоздь, украл у кузнеца. Мальчик изловчился, достал железку, хотел ткнуть Кыныка в глаз.
Но им помешали, и растащили в стороны.
Чиун поднялся, утер лицо и огляделся. Вокруг стояли другие подростки, разглядывали драчунов. Рядом с Кыныком стоял бородатый мужчина, среднего роста, в шкурах овцебыка. На поясе рог и свернутый кольцами аркан-болас.
Мужчина ударил Кыныка в лицо. Потом тощего. Тот стоял, зажав кровоточащую шею рукой.
— Это за то, что позволили синеротику ранить вас. Как будете проходить Большое испытание, ума не приложу. Я моргнуть не успею, а вас уже размажут по земле, — посетовал мужчина и поглядел на Чиуна. — А ты, щенок, отдай все оружие. Тебе не сказали, что ли? В драках между учениками нельзя применять оружие.
Чиун пожал плечами. Он слышал о запрете, но предпочел забыть. Отдал мужчине калингу и гвоздь.
— Это все? — спросил мужчина.
Чиун кивнул. В сапоге осталось шило, может еще пригодиться. Стащил у сапожника.
— Смотри, поймаю с оружием, отрежу голову, — пообещал бородач. Осмотрел Чиуна, добавил: — В наказание за проступок пробежишь сегодня сверх нормы десять дополнительных кругов вокруг Иргилэ с халади, луком, катарами и щитом. Пойдешь в стаю Ышбара.
— Мне надо к Салуру, — сказал Чиун.
— А я есть Салур, — ответил мужчина. — Распределяю новичков по стаям. Иди куда сказано, приступай к тренировкам и не сыпь мне соль на хвост.
И закричал на зрителей:
— Чего встали? Приступайте к занятиям. Кто опоздает, заставлю таскать мешок с камнями до темноты.
Подростки разбежались. Кынык, уходя, бросил на Чиуна взгляд и провел большим пальцем по шее.
Салур тоже ушел. Остался один мальчуган, ростом с Чиуна, примерно его возраста, худенький и чумазый. Длинные нестриженые волосы, пытливый взгляд. Плечи в шрамах. Руки в ссадинах.
— Чего тебе? — спросил Чиун.
— Меня зовут Илде. Мне понравилось, как ты чуть не заломил Кыныка. Я никак не могу его побить, — ответил мальчик. — Я тоже из стаи Ышбара. Пойдем, отведу к нему.
Где-то далеко завыли каменные волки. Чиун кивнул, пожал протянутую руку.
* * *
На следующее утро Чиун проснулся в час кылана. Светила еще не взошли, темно. Холодно. Голодно. Все тело болит.
Накануне Ышбар отобрал одежду, оставил только набедренную повязку и обмотки. Хорошо, Чиун успел закопать шило возле кибитки.
Потом новичок весь день таскал камни, тренировался с халади и арканом. Пробежал пять, а потом и десять, назначенных Салуром, кругов вокруг стана в полном вооружении. Вечером, натянув на кулаки ленты из шкуры гаура, до первого пропущенного удара, дрался по очереди с каждым членом стаи.
Ужина не дали, да и не до того было. Чиун поплелся в кибитку, но Ышбар его прогнал. Оказывается, только взрослые даркуты могли спать в кибитках. Ученики спали снаружи, на ветру. Странно, что отец никогда не рассказывал про это. Чиун повалился возле порога и уснул.
Наутро мальчик не мог пошевелиться. Все лицо опухло от тумаков, еле открыл глаза.
Из кибитки вышел Ышбар. Потянулся, отпихнул Чиуна ногой, пошел куда-то.
— Эй, — прошептал рядом Илде. — Вставай. Скоро общий сбор. Пропустишь, тебе могут отрезать голову и бросить гиенам.
Чиун продолжал лежать.
— Тебе повезло. Сегодня стая Барака проходит Большое испытание. Поэтому для остальных стай будут просто маневры на бизонах.
Чиун поднял голову и сел. Поморщился от боли. Стонать нельзя, это позор для всего тэйпа, Чиуна сразу выгонят из стана.
