было в 1910-м году, так что правду о происхождение черепа удалось узнать только через десятки лет, когда научились точно определять возраст костей.
‒ Сдался тебе этот Дарвин ‒ влез Айвенго ‒ самая большая ложь в мире ‒ это когда ты подтверждаешь что прочёл и согласен с пользовательскими условиями соглашения; и ещё что девушки не любят пиво. Как в тебя столько лезет?
‒ Это всё с горя. Уже пару месяцев как не могу снять парня. Все парни трусы! Хоть к кому подойди с вопросом ‒ может потрахаемся? ‒ Как тот молча захлопает ресницами, а потом начнёт отмазываться. Мол, не может, надо ехать домой, или неважно себя чувствует и вообще, чувства ещё надо проверить… Хотя минуту назад сам подкатывал яйца.
‒ Что, серьёзно? ‒ Влезаю я.
‒ Да. Представь себе. Герои все только на словах, пока до подвига не дошло.
Если бы ко мне подошла красивая девушка и предложила одноразовый секс, я бы тоже отказал. Предположил бы что меня разводят, но это во вторую очередь, а первое что лезет на ум, девушка больна СПИДом и мстит всем подряд ‒ подумал я, но сказал другое.
‒ А если ты знаешь что так нельзя, что тебе откажут, зачем ты лезешь вперёд паровоза? Пусть подкатывают свои яйца сами, а ты поддакивай и жди подвига.
‒ Просто подвига можно и не дождаться ‒ отвечает Эйприл ‒ подвига может и не быть. Зря только время потратишь.
Мы с Айвенго переглядывались и играли в хохот, будто мы совсем не такие и нам смешно над этими неудачниками, а Эйприл О Нил продолжала:
‒ Так с одним пустозвоном можно просидеть всю ночь ‒ и отхлёбывает пива, ‒ а так шансов больше. Можно за вечер человек пять спросить «трахнет ли он меня», авось кто и … ‒ снова отхлёбывает.
Я открываю холодильник что бы взять новое пиво. Холодильник забит битком снизу доверху едой. Айвенго кричит:
‒ Братан, пиво в ванной. В холодильнике места нет.
Запас продуктов в холодильнике всегда пополняет Эйприл. В возрасте девяти лет она потеряла родителей. Они разбились в пьяной автокатастрофе, утилизировав свой москвичёнок так, что номера пришлось восстанавливать экспертам, а от тел остался лишь фарш, начинённый рваными потрохами из которых вытекал недавний обед, и осколками костей. Кто-то скажет ‒ как это ужасно! Но нет. Самое ужасное было до девяти лет. Когда её отец ‒ конченый безработный алкаш ‒ вывешивал ей лещей и каждый раз унижал за лишнюю съеденную ложку супа. Ведь она ещё не приносит в дом денег, и потому много еды ей не положено. Вечерами приходил семейный друг-собутыльник и когда отец уходил в пьяный нокаут семейный друг давал швырнуться матери, а затем имел её прямо на глазах Эйприл.
После того как родители разбились девочку отдали в дед. дом. Попасть в дед. дом в этом возрасте, к детям, которые там выросли, не самая лучшая затея. Над ней издевались так, что сталинский Калым не такое уж и ужасное место. Но там её хотя бы кормили. И не один из засранцев не смел отнимать еду! Теперь наш холодильник забит едой сверху донизу. И теперь в него не лезет пиво.
У Толстого детство тоже было в стиле деревянных игрушек, прибитых к потолку, так что теперь он прячет еду в себя. Мы некогда отбросы общества, и теперь общество рассчитается с нами по полной!
Я забираю пиво из ванны со льдом и возвращаюсь. Где-то через шесть обратно-поступательных движений кружек пива зазвучала музыка и достался покерный набор. Солидный такой чемоданчик с двумя колодами карт, кучей разного номинала фишек и зелёным ковриком. Коврик мы никогда не расстилали. Эйприл говорит, что мы быстро его угандошим, и лучше бы его приберечь для чего ни будь важного. Эйприл на самом деле была права, мы постоянно что ни будь разливали на стол и несомненно угандошили бы его, но с другой стороны ‒ никаких особых случаев в виде гостей у нас не бывает. Дальше всё как в тумане, литры пива растворялись в дружеской атмосфере, жиры Айвенго начали ритмично растрясаться, окатывая нас капельками вонючего пота, а годы жизни росли естественным путём ‒ через смех. Что было дальше, я не помню…
***
Проснулся я сидя на диване. Ну как сидя, одна нога задрана на спинку, другая свисает на пол. С руками похожая история, но так как жопа прижата к сиденью, а голова наверху ‒ значит сидел. Картинка с поворотом шеи запаздывала, словно видеокарта перегружена, а изо рта смердело ‒ моё привычное утреннее состояние. Эйприл по-братски варит кофе. Иногда получается разбудить в ней хозяюшку, женский инстинкт. Айвенго выходит из душа и получает наказание от Храпунцыль помыть посуду.
‒ Что за фигню ты мне предлагаешь? Это занятие не достойно настоящего мужчины!
Потом он бросается собирать мусор со стола и восклицает:
‒ Вот он, подвиг достойный героя!
Айвенго убирает со стола, ну а мне стало быть мыть посуду. Эйприл подшучивает над толстым:
‒ Ты на работу не опоздаешь?
Ну а он выдаёт сатирический смешок и добавляет ‒ главное не опоздать вынуть, всё остальное ерунда.
Дело в том, что Айвенго действительно работает. Реально проработал он первые два месяца ‒ испытательный срок. Это было нужно что бы его не могли просто так уволить. А затем Чупа-чупс начал просто высасывать деньги из конторы. Сначала он наладил схему с больничными. Оказывается, получить больничный лист проще чем кажется на первый взгляд. И при этом не надо действительно вредить своему здоровью. Не надо глотать всякую дрянь и греть градусник на батарее. Достаточно просто прийти в любой ближайший травпункт и соврать что у тебя, ну например, болит живот. В большинстве случаев тебя даже не будут осматривать. Сразу предложат открыть больничный, что бы ты не задерживал очередь пока глотатели лампочек и хреновы пироманы не умерли в коридоре вместе с любителями опасных животных. Заодно, пока обманываешь государство и свою конторку, полюбуешься на человеческую изобретательность. Узнаешь, на что способны человеческие дыры, и чем их можно порвать. Можно ли использовать пылесос вместо вакуумной помпы для увеличения члена, или прятать шариковый дезодорант в укромном месте. А самое интересное – как его потом достать, если провалится.
Постоянно сидеть на больничном не получится, да и денег платят мало. Сумма
