празднество цветением каштанов… Сюда собираются перевести столицу, и не только Российской империи, а всей Европы. Конечно, это будет не так скоро. Ты улыбаешься, ты мне не веришь. Таня?
— Я просто улыбаюсь. Улыбаюсь, и все! Хотя… Каштаны уже цветут вовсю. — Она посмотрела на розовеющие в густой листве свечи. — И от мая осталась совсем капелька.
— Но ведь ты же скоро не уедешь? Пойми, это невозможно! Должно произойти нечто чрезвычайно важное! Только не спрашивай сейчас. Это тайна.
Она вопросительно посмотрела на него, и он опустил глаза.
Тася слушала своего нового знакомого и не знала, смеяться или удивляться. То ей казалось, что он подшучивает над ней, то было совершенно очевидно, что юноша распустил хвост павлином и старается изо всех сил ей понравиться.
— И еще тебе важно знать кое-что. Вот вернешься и будешь всем рассказывать. В Киеве самые благоустроенные, самые лучшие бесплатные приюты для неимущих матерей и младенцев. Честное слово! Хочешь, пойдем посмотрим, у меня мать там работает! Нет, лучше потом. Вообще у нас тут самые щедрые меценаты. Разжиреет такой пузан — и ну подарки городу делать: то фонтан, то сквер, то гостиницу, то сиротский дом или больницу построит городу. И радости прет — прямо марш Радомеса из «Аиды» гремит. Помнишь? — Там, та-ра-ра-рам-там-там… — Он напел бравурный мотив.
— Я бы тоже что-нибудь подарила! Если бы была очень богатая.
— А что? Что ты подарила бы, Тася?
— Ой… Еще не знаю. Много всего хочется. Ну… Беседку над Днепром! Мраморную.
— Уже есть. И не одна. Мы завтра там будем. Именно! Завтра — у нас пикник на Днепре! Надо ехать утром. — Он взял ее за руки: — А подарок? Подарок городу?
— Ты такой быстрый, я даже не успеваю все осмыслить… Хорошо: театр, фонтан… Нет, лучше твое скульптурное изображение… — она прыснула, таким ошарашенным, совершенно мальчишеским стало его разгоряченное лицо. — Извини, я пошутила. Можно еще подумаю? Мы же не все осмотрели.
Он назвал ее Тасей, словно давнишнюю знакомую. А как смотрит! Втрескался! Честное слово, втрескался! Она поправила выбившуюся из-под шляпки волнистую прядь и взглянула из-под ресниц:
— А куда мы теперь направляемся?
— Вообще-то всем гостям прежде всего показывают Киево-Печерскую лавру. Вон золотые купола в небо врезались. Но я решил, поведу тебя в лавру только после того, как ты дашь мне клятву.
— Боже мой, — испугалась Таня, — у нас православная семья, и я… — она показала висящий на цепочке крестик, — на Пасху постилась и причащалась.
— Не в этом дело, — строго сказал Михаил. — Тебя бы пустили в лавру, даже если бы ты была арабской принцессой. Ты должна сделать вот так, — он показал перекрещенные пальцы правой руки, — и сказать: «Самый лучший город мира — Киев! Клянусь!»
— Ой, да хоть сейчас… Знаешь, я ведь вообще мало где бывала.
— Тогда клятву ужесточим: «И даже побывав во всех без исключения странах, смогу присягнуть…»
Тася была готова произнести ужесточенный вариант, но Миша остановил ее, охваченный новой идеей:
— Не сейчас! Сейчас я тебя в лавру все равно не поведу. Я поведу тебя… Угадай! Да нет, никаких музеев. Хватит бегать по городу, пора и честь знать. Я приглашаю вас, очаровательная Татьяна Николаевна, отобедать со мной в одном из самых экзотических мест города. Вам повезло, мадемуазель! Перед вами тонкий знаток красивой жизни. Вы… Вы любите красивую жизнь?
— Жутко люблю!.. Ну как в фильмах с Верой Холодной. Колонны такие, ковры и занавеси сплошь золотые! А она шикарная женщина! И вообще… Ты любишь ходить в кино?
— Понимаешь… у меня много иных увлечений и занятий. — Гимназист устремил на нее взгляд опытного ловеласа. — Так выбирайте ресторацию, мадемуазель. Замечу, в жаркую погоду трапеза проходит веселее поближе к воде. В Киеве три постоянных летних увеселительных сада: Шато-де-Флер, Сад минеральных вод — вдоль Владимирского спуска, и «Эрмитаж», но это на Трухановом острове, туда надо плыть. Кроме того, есть Царский и Купеческий парки. Везде имеются ресторации с водяными эффектами.
— С эффектами?! — Глаза Таси округлились. — Может… может, пойдем в Купеческий… Там, наверно, не так дорого? В смысле эффектов. — Дома Тасю приучали к экономии, а слово «эффект» намекал на что-то уж совсем дорогостоящее.
— Деньги для меня не имеют значения. — Михаил сделал пренебрежительный жест лихого прожигателя жизни. — Но ресторация в Купеческом — удачный выбор! Выбор знатока!
4
В аллеях парка зажглись цветные фонарики, на подмостках, светящихся среди деревьев, гремели оркестры, манящие запахи закусочных и ресторанов смешивались с ароматами ночных цветов. Нарядные пары прогуливались по аллеям, стремясь к центральной площадке, где за клумбой с алыми бегониями и душистым табаком мелькали огни открытой сцены.
— Здесь выступают лучшие мастера мира, представители всех видов кафешантанного искусства, каскадные певцы, куплетисты обоего пола, рассказчики, комики, мимики и прочие, как пишет афиша, «не лишенные своеобразного дарования персонажи, особенно среди дамского персонала». Но бывает и серьезное. Очень часто дают симфонические концерты.
Тася пошла к эстраде, радуясь хотя бы тому что сегодня, судя по развеселым куплетам, доносящимся со сцены, симфонический концерт не намечался.
— Увы, нам в другую сторону. Пожалуйте-с! — Поддержав Тасю под локоток, Миша свернул на боковую аллею, и скоро перед ними открылся пруд, окруженный темными кущами.
Мостки из круглых бревен соединяли берег с плавающим на воде плотиком. «Цыганский табор» — полукругом перекинулось над входом разрисованное аляпистыми розанами полотнище. Седой цыган обнажил в улыбке золотые зубы и поклонился:
— Пожалуйте, господа!
Несколько простых столов, покрытых пестрыми платками, да полыхающий дымный мангал под навесом составляли обстановку «табора».
— Лучшая кухня в Киеве, — Миша предложил Тасе стул за столиком у самой воды.
— Смотри, лебеди! — Совсем рядом с барьером плавали три грациозные белые птицы.
— Малышки хотят кушать. Они узнали меня. — Миша кивнул птицам: — Пятнадцать минут ожидания, господа водоплавающие, и вы получите свою добычу!
— Чего ж заставлять такую расчудесную пару ждать? Сделаем на всем жару! — Молодая цыганка с низками звенящих монист поставила на стол плетенку с темным хлебом. — Как прикажете, понежней сделать или с нагаром?
— Даме нежней. А мне поджаристей и соус ваш злобный, зубодробительный непременно! — Миша снял фуражку и всем своим видом показывал, что форма гимназиста — давно пройденный для него этап.
Тася огляделась: четыре столика занимали смачно пирующие компании, мещане или купцы. Дамы слишком громко хохотали и кутали в кружевные мантильки обнаженные плечи так, что можно было сразу же определить сорт этих особ. Миша заметил Тасино смущение, наклонился к ее щеке и жарко зашептал:
— Сюда приходят самые разные люди — знаменитости, большие чиновники и
