– Фигаро пальцем притоптал в трубке щепотку табака, – домовые-то вам чем не угодили? Преполезнейшие существа: и дом от пожара уберегут, и всякую дрянь, вроде Пылёвок с Буками отвадят, да и во время бури крыше не дадут улететь. От домового одна польза, если, конечно, соблюдать все необходимые ритуалы.
- Бывает, что и соблюдают эти ваши ритуалы честные граждане, а домовой у них всё равно шумный: то посуду перебьёт, то лошадь изводит, а то и вообще ночами за волосы... того...
- Во-первых, – Следователь веско поднял пожелтевший от табака палец, – этим «честным гражданам» стоит попробовать не собачиться каждый вечер. А то вечно на людях – идеальная парочка, сударь да сударочка, а дома, стоит только дверь прикрыть, так сразу вопли, ор на весь двор, да такие загибы, что не у домового, у чёрта уши отсохнут. Домовые, как и любые социальные Другие, к общему психическому фону очень чувствительны. А что касается «ночью за волосы»... Вот, помню, был в моей практике один случай: не давал домовой житья одной вдовушке. И ночами за волосы таскал, и подножки подставлял, и под полом гремел. Под конец даже угольями из печи кидаться начал. Ну, я, понятно, вызвал проходимца на разговор: мол, что тебе, сволочь мелкая, надобно, коли в избе чисто, дарочки по углам и даже алтарчик есть? И выяснилось, сударь инженер, что под кроватью, как раз там, где вдовушка спала, прикопано было чёрное яйцо с иглой, через которую нить из савана продели. Порча на смерть, стало быть. Оно, конечно, коряво сделано было; не померла бы вдова-то, да только всё равно порча есть порча. Так что домовой дедка, можно сказать, спасал хозяйку свою.
- Хм. – Шафт задумчиво выпустил в полоток струйку сигаретного дыма и опять нырнул усами в пивную кружку. – Хм. Ну а словами почему сказать нельзя было? Или записочку, там, черкануть?
- Была б хозяйка дома колдуньей, то и сказал бы. Прямо, как есть. А записочки не каждый домовой черкануть сможет; мало среди них грамотных. Ничего не поделаешь, так у Других головы работают. По-Другому, стало быть. Сюда же и банники, что за банями присматривают в обмен на «отмытую чернь» – то, что колдуны называют «грязью ауры». Для банников это первейшее лакомство; они в обмен на него бане веками развалиться не дадут. Про конюших я вообще молчу. Хотя, конечно, их всё меньше: вытесняют потихоньку лошадок машины. Даже в Нижнем Тудыме уже паровых самоходок больше, чем лошадей, можете себе представить?
- Могу, конечно. – Инженер пыхнул сигареткой. – Сейчас, когда все новые повозки на керосине да на бензине, старые «Фродо», «Жаклин» да «Рейхсвагены» – заводные и угольные – отдают за бесценок. Ну а провинция скупает – почему бы и не купить? Железо надёжное, уголь дешёвый, механиков всё больше. Тягловой автоматон десять лет назад стоил пятьсот империалов, а сейчас подержанный можно взять за пятьдесят, да ещё цену сбить, если с собой понимающего человека взять. Лошадь, оно, конечно, дешевле будет, но лошадь может сломать ногу, заболеть, помереть, наконец. Автоматон не устаёт, не упирается, знай только заводи пружинный барабан да угля подкидывай, если у тебя двухконтурник. Например, «Фродо»-пять уже три года как не выпускают, а запчасти на него забирают чуть не с конвейера. Более того: подпольные мануфактуры приловчились делать комплектующие не хуже. Просто дешевле.
- А штрафы?
- В Королевстве судиться за патенты бесполезно. – Шафт ехидно усмехнулся, и махнул рукой. – Все воруют у всех; тем прогресс и двигаем... Но ведь есть и опасные Другие, верно ведь? Ночные Летуны, Могильные Тени, упыри...
- Да где ж вы сейчас упыря найдёте, любезный? Все кладбища закляты. Ночные Летуны уничтожаются простым наговором «на воду и медь», а Могильную Тень я в последний раз встречал лет, эдак, десять назад. Мир меняется, господин инженер. Некроманты работают на спецслужбы, колдуны зачаровывают нагревательные стержни для тепловых станций и пишут руны на основных узлах фабричных агрегатов, алхимики работают на производителей парфюмов, и пусть оно так и будет. Как говорят в Департаменте: «если твой март прошёл скучно, значит, в феврале ты поработал хорошо».
Паровоз свистнул, и на полном ходу влетел в очередной тоннель. Чиркнули работающие от фотоэлементов кремневые искрогоны, и в купе мягко затрепетал свет газовых светильников в закопченных кремовых абажурах-полумесяцах.
- Опять тоннель. – Следователь покачал головой, раскуривая почти погасшую трубку. – Да сколько же их тут?
- Горы. – Инженер пожал плечами. – Хотя их и горами не назовёшь; так, холмы, поросшие лесами... Кстати, вы знаете, что все эти тоннели проделывали колдуны? Да-да, в те времена ещё не было проходных буравов и специалистов-взрывотехников, так что вашим коллегам приходилось буквально проплавлять эти норы, в которых потом прокладывались рельсы.
- Знаю, – Фигаро кивнул, – тогда нашего брата знатно прижучили. Это было предвоенное время; железные дороги были нужны как воздух. Ну вот и гнули колдуны спины, не жалея сил. Тут и Инквизиция, кстати, дежурила, потому что на такую колдовскую активность всякие мелкие демоны слетались точно мухи на мёд. Весёлое было времечко, ничего не скажешь.
- Кстати, – оживился Шафт, – а как насчёт демонов? Уж серди этих-то Других сложно, наверно, найти существ полезных, или хотя бы безвредных?
- Да. – По лицу следователя пронеслась неуловимая тень, точно Фигаро на короткий миг заглянул в какой-то тёмный и мрачный подвал своей памяти, затянутый паутиной. – Тут вы правы. Но давайте не будем о демонах, демоноидах и всём таком... О, а вот и тоннель закончился. Глядите, какая красота!
- И верно, – инженер кивнул, – очень красиво. Летучий мост, ещё известный, как «Мост короля Фантика». Вид, конечно, нереальный.
Некоторое время оба молчали, созерцая красоту, раскинувшуюся за окнами поезда, где прямо внизу, под невидимой из вагона лентой железной дороги, подвешенной на арке Летучего моста, сверкала широкая лента реки, на берегу которой раскинулась миниатюрная деревенька в тридцать домов. На воде покачивались лодки, в которых сидели сонные рыбаки в широкополых шляпах (рыбаки, казалось, вообще не обращали внимания на тонкие, едва заметные с такого расстояния коромысла удочек), а на берегу сушились, лениво трепыхаясь на ветру паутины сетей. Над домишками стлался туман печного дыма, и, казалось, там, внизу, время застыло, намертво сжатое в горячих объятьях жаркого растрёпанного июня.
- Эх, – следователь мечтательно вздохнул, – хорошо бы меня
