– Самая крупная новость – Слави Дуралейник. Он опять отличился.
– Что на этот раз? – Слави Дуралейник и война в Кантарде – предмет особого интереса в моем доме. Если Покойник не спит, он предается своему второму увлечению – пытается предсказать непредсказуемого наемника Дуралейника.
– Он заманил в засаду Повелителя Огня Сэджа в Рапистанских песках. Ты слыхал об этом?
– Нет. – Ничего удивительного. Слави Дуралейник забрался так далеко в глубь Венагетского Кантарда, как ни один карентиец до него. – Он разбил Сэджа? – Вопрос почти риторический: засады Дуралейника еще ни разу не потерпели неудачу.
– В пух и прах. Сколько еще осталось в его списке?
– Немного. Может быть, трое. – Дуралейник начинал войну на стороне венагетов. Военный Совет Венагеты ухитрился так обозлить его, что он перешел на сторону Каренты, поклявшись коллекционировать головы своих бывших начальников. И с тех пор собрал их немало. Дуралейник стал народным героем в глазах заурядных бездельников вроде нас и большой головной болью для начальников, хотя он выигрывал их войну. Легкость его побед демонстрировала их бездарность, в которой никто из нас никогда и не сомневался.
– Что будет, когда он исчерпает свой список и война вдруг закончится? Никто из нас и не знает, на что похожа мирная жизнь, – сказал Шнырь.
На этот вопрос у Покойника имелся ответ. Но я не считал нужным обсуждать его со Шнырем. Поэтому сменил тему.
– А что скажешь насчет последних церковных разборок? – Плеймет пытался поддержать беседу, но, честно говоря, у него не лежит душа к этой сенсационной теме. Ему вся эта суматоха не представляется такой потешной, как мне. Шалости наших самозваных духовных пастырей оскорбляют его религиозные чувства.
– Ничего нового. Тычут друг в друга пальцами. Вопят, что их облыжно обвинили. Все те же сплетни на уровне пьянок и оргий в кабаках.
Это пока. Но если не объявится Легат и Хранитель, Престор Агире с Мощами Террелла, дело примет скверный оборот.
Агире был представителем высшего духовенства из вечно раздираемого склоками семейства сект, известного под общим названием Ортодоксы. Титул Престор указывает на его положение в иерархии, нечто вроде герцога в переводе на светский язык. Легат – должность при императорском дворе, якобы дающая широкие полномочия, а на самом деле – фикция. Император у нас по-прежнему существует, но уже двести лет как не имеет никакой власти. По-настоящему важен лишь титул Хранителя. Он означает, что Агире – единственный в мире человек, которому доверены на хранение Мощи Террелла.
И Агире исчез вместе с Мощами.
Я не знаю, что такое Мощи. Возможно, этого не знает никто, кроме Агире. Но только ему дозволено видеть их. И как бы то ни было, они священны не только для клики Ортодоксов, но и для Церкви, Затворников, Анахоретов, Каноников, Циников, Аскетов, Отшельников и нескольких Анитских вероисповеданий, для которых Террелл – только мелкий пророк или даже эмиссар дьявола. По сути, Мощи – реликвия почти для всех из тысячи и одного культа, последователи которых живут в Танфере. Владение Мощами – козырная карта в споре о благосклонности богов.
Агире и Мощи исчезли. Все предполагали худшее. Но что-то здесь было не так. Никто не брал на себя ответственности. Никто не похвалялся обладанием реликвией. Это кого угодно могло поставить в тупик.
Обличительная война слухов набирала силу. Священники различных рангов громили соперников, разоблачая их продажность, развращенность и прочие грехи.
Все началось с незначительных стычек, когда мелкие попики стали поносить друг друга за пьянство, продажу индульгенций и блудливые руки, лапающие прихожанок во время исповеди.
Скандал распространялся, словно пожар в густонаселенном квартале. Теперь ни один день не проходил без разоблачения того или иного епископа, престора или прелата, наградившего ребенком собственную сестру, отравившего предшественника или укравшего целое состояние, чтобы купить любовнице где-нибудь в деревне скромную хижину из сорока восьми комнат.
Особое удовольствие моей циничной натуре доставляла мысль, что истории эти по большей части правдивы. Слишком много грязи скопилось в этом болоте, чтобы возникла нужда в измышлениях. Репутации косило направо и налево, а я не мог нарадоваться на этих милых ребят.
Шнырю этот предмет откровенно наскучил. Если у него и есть недостатки, то это ограниченность. Его жизнь состоит из работы. Он может часами разглагольствовать о технике слежки или о давно забытых делах. Помимо этого, его внимание способна удержать только пища.
Я не могу понять, что он делает со своими деньгами. Живет в обшарпанной однокомнатной берлоге под самым чердаком, работает непрерывно, иногда над несколькими заданиями сразу. Когда клиенты забывают о нем, Шнырь разыскивает их сам. Иногда он берется за дела – убийственные дела – только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Как бы то ни было, Шнырь не был расположен трепаться обо всей этой ерунде. Брюхо он набил. Я раздразнил его охотничьи инстинкты. Он жаждал приступить к делу.
Я помог ему раздуть самомнение Дина и проводил до двери. Здесь я сел на крыльцо и стал смотреть ему вслед, пока он не исчез из виду.
4
Я крикнул Дину, чтобы притащил пива, и расположился на ступеньках – понаблюдать, как Природа колдует с красками. Заходящее солнце пыталось поджечь далекие высокие облака. С моря дул легкий бриз. Все располагало к безделью и довольству. Я не обращал внимания, что творится на улице, и заметил маленького человечка, лишь когда он со свойским видом пристроился рядом и протянул мне здоровенную медную бадью с пивом, которую он принес с собой.
Что еще за новости? Но он принес лучшее светлое пиво Вейдера. Не так уж часто меня им балуют.
Мой непрошеный благодетель, седой и морщинистый, был настоящим крохотулей. Глаза, расположенные на разном уровне, и желтые зубы свидетельствовали об изрядной доле нечеловеческой крови. Я его не знал. В этом не было ничего удивительного. Я не знаю кучу народу. Вопрос состоял в том, не относится ли он к числу тех, кого я предпочел бы не знать и дальше.
– Спасибо. Хорошее пиво.
– Господин Вейдер сказал, что вы его оцените.
Я как-то сделал для Вейдера одну безделицу – раскрутил семейную кражу драгоценностей, при этом умудрившись не облить особо грязью его детей, которые по уши увязли в деле. Чтобы отбить у них охоту к подобным игрушкам, старик взял меня на содержание. Если у меня нет развлечений получше, я ошиваюсь у пивовара и нагоняю страху на его домашних. Принимая в расчет размеры возможных потерь, я – дешевая страховка. Ибо содержание мое, увы, невелико.
– Это он послал вас ко мне?
Коротыш отобрал у меня бадью и с видом знатока отхлебнул пива.
– Я совершенно незнаком со многими аспектами мирской жизни, мистер Гаррет. Господин Вейдер утверждает, что вы – тот человек, который может мне помочь. При условии, как он выразился, если я сумею отодрать вашу ленивую задницу от стула.
