он даст дуба.
– Даст дуба?
– Сломается. При ходьбе.
– А-а. – Эльза уже надевала сапожок. – И что, вам позволили?
– Нет, пригрозили вызвать полицию. Взял самые красивые и нежные на ощупь для ваших прекрасных ног и поскорее ретировался. Ну и как?
– Я же сказала: восхитительные. – Она надела второй, встала и сделала несколько шагов. – Да я как будто родилась в них! Моя большая благодарность.
– Принимается.
Они оба неожиданно замолчали.
– Моя гостиница рядом, – сказала Эльза. – Идемте, Андрей, я оставлю там сапоги и покупки, и мы погуляем, хорошо?
– Отличное предложение.
Гостиница «Скворечник», расположенная в глубине квартала, и впрямь походила на целый ряд прилепленных друг к другу «птичьих домиков» с черепичной крышей под окнами. Окна и двери балконов были арочными и большими, прямо для юных влюбленных поэтов, вдоль крыши шел тонкий низкий парапет. В холле девушка получила ключи, и они устремились по лестнице. Номер Эльзы оказался на последнем, третьем этаже. Она отперла номер, они вошли.
– И как вам тут, в «Скворечнике»? – спросил Андрей.
– Мило и романтично.
Она расстегнула пальто, и он сразу отметил, в какой откровенной она была мини-юбке. Эльза сбросила пальто на его руки, внесла сумки в комнату и поставила их у стены.
– Потом разберусь, – сказала она.
По обстановке было видно, что девушка заехала сюда совсем недавно и обжиться еще не успела. Она повесила пару брошенных вещей и на очередном повороте столкнулась с Андреем нос к носу. Он пялился на ее колени и бедра.
– Ты все еще смотришь на мои ноги?
– А куда ты еще предлагаешь мне смотреть, – шутливо спросил он, – когда ты стоишь спиной? На самое интересное.
– Ясно.
Он взял ее за локти.
– И что дальше? – спросила она.
– Могу только догадываться, – скромно ответил Крымов.
– И я тоже могу. – Ее едва заметный акцент был восхитителен. – Я очень догадливая.
Он привлек ее к себе и поцеловал в губы.
– Ты меня хочешь? – спросила она.
Крымов раздумывал недолго.
– Очень, – честно признался он.
Эльза положила ему руки на плечи.
– Хорошо, я согласна.
– Ого, вот так сразу?
Ее глаза смеялись:
– А что, нужны какие-то особые действия или слова? Месяцок погулять под луной? Хотя бы недельку?
– Да, в сущности, нет, – согласился он.
– Тогда «ого, вот так сразу». – Девушка отстранилась и легко сняла через голову белую трикотажную водолазку. – Хочешь расстегнуть сам? – Она повернулась к нему спиной.
Он двумя пальцами ловко расстегнул ее бюстгальтер, и девушка обернулась:
– Нравлюсь?
– Ты прекрасна.
– Разумеется. Ладно, действуй.
Долгий поцелуй заставил его действовать очень быстро – он усадил Эльзу на комод, к тому времени ее короткая юбка была уже на талии, а хлопчатобумажных трусиков и след простыл…
…Он прижался щекой к ее лицу, потом отстранился. В глазах девушки еще плавал туман. Но и он, все еще крепко сжимая в руках ее бедра, не торопился прерывать затихающий набат своего сердца и разорвать объятия…
– Эй, малознакомый мне мужчина, – первой проговорила она, – ты как?
– Супер. А ты?
– И я супер.
– Ну вот, приехал в Прагу и сразу нарвался на романтику, – выдохнул Крымов. – Попал в чувственный капкан.
– Ты женат? – спросила она, держа его шею в кольце рук, и весело заглянула в его глаза. – Если честно?
– Нет.
– Понятно, почему. С такими-то заявами: «нарвался на романтику». Такое ляпнешь в торжественную минуту любимой женщине – она завтра и на развод подаст.
– Заявы? Ляпнешь? Для иностранки у тебя слишком добротный русский сленг.
– Это что, предъявы? – не удержавшись, прыснула она.
– Вот об этом я и говорю, – кивнул он. – У тебя как-то речь поменялась.
– У нас, на Московской улице в Риге, вашего брата было хоть отбавляй. Из тех, кто в свое время понаехал. Гопоты в том числе. Росли вместе. Научилась. И потом, великий русский язык пока еще никто не отменял.
– А мне нравится с тобой болтать, – кивнул он. – Это честно.
Она потянулась к нему, нежно впилась еще горячими губами в его рот. Он стал отвечать. Поцелуй затянулся, медленно перерастая в новую прелюдию, долгую и нежную.
Ища взглядом его глаза, – хотя что можно было разглядеть так близко, – Эльза усмехнулась:
– Ты меня отпустишь или хочешь по второму разу? С места в карьер? Разве что позу поменять.
– А ты хочешь?
– Я могу – мне понравилось.
– Ты развратная.
– Есть немного.
– Очень развратная.
– И это присутствует.
Крымов подумал:
– Отложим до ужина – мне уже не двадцать лет.
– Ладно, тогда отпускай. – Подумав, он разжал руки, она спрыгнула с комода. – Исхватал меня всю. Ручищи-то у тебя какие!
– Какие?
– Такие. Синяки-то не останутся?
– К вечеру как раз и увидим, – приводя себя в порядок, откликнулся Крымов.
– А вечер точно будет?
– Очень на это надеюсь. Когда ты предстанешь передо мной в костюме Евы, и не частями, а целиком.
Эльза одернула юбку.
– Ну, благодарю. – Она лукаво посмотрела на кавалера. – В костюме Евы! Я обычно так не поступаю, хоть, как ты говоришь, и развратная, – словно оправдываясь, сказала она; перехватила с дивана белый легкий джемпер, ловко надела его и тряхнула светловолосой головой. – Я – правильная девушка. И деловая женщина, между прочим.
– А вот я поступаю только так – с места в карьер. – Крымов сокрушенно покачал головой. – Очень неправильный мужчина.
– Только так и поступаешь? – удивилась она. – Сразу набрасываешься на свою жертву?
– Шучу я. Все твоя вина – женская красота. Вожделение, порыв страсти – старо как мир. А еще говорят, что вы – слабый пол. Вертите нами, как хотите.
– Звучит как циничный комплимент. Но толика правды в этом есть. Пообедаем?
– Я недавно обедал, но составлю тебе компанию. Выпью пива.
3
Они потрапезничали в маленькой харчевне при гостинице. Потом встал вопрос: куда им пойти погулять.
– Кстати, а куда шел ты? – спросила Эльза. – Когда я упала в твои объятия?
– Решил пройтись по еврейскому кварталу. Поглядеть на Староновую синагогу, может быть. А потом выйти к Влтаве.
– Отличный маршрут.
Очень скоро они стояли у Староновой синагоги на Парижской улице. Средневековая крыша с зубцами выглядела очень внушительно. Здесь толкалось сразу несколько экскурсионных групп. Одни заходили, другие выходили. И все время звучали одни и те же слова: «Голем, равви Лев Бецалель, бунт глиняного человека». Впрочем, именно ради этого персонажа сюда таскали доверчивых туристов и запугивали их колоритными страшилками.
– Ты в легенду о Големе веришь? – неожиданно спросила Эльза.
Крымов пожал плечами:
– Отчасти да. Люблю ужастики.
– А веришь, что на чердаке этой синагоги лежит мертвый Голем, у которого когда-то вытащили изо рта записку с Тетраграмматоном? Он умер,
