Нет, мне нравятся мужчины, но гораздо старше. Они серьезнее, надежнее, опытнее, и почему-то кажется, что они умеют ухаживать за женщиной. Но это только мои предположения. В жизни же у меня не было ни парней, ни мужчин. Наверное, это некая фобия или комплексы. Не могу никого близко подпустить. Я слишком закрыта для мужчин. Надо быть раскованнее и проще.
К вечеру и правда гудят ноги. Ира была права: каблуки – не самая удобная обувь, особенно если приходится стоять весь день. Выходя на улицу, единственное, о чем я мечтаю, это снять чёртову обувь, принять теплую ванну и упасть в кровать. Но не все так просто. Иру забирает архитектор, увозя домой на белом внедорожнике, а мне – идти пешком до станции и потом ехать на метро. Я люблю прогулки на воздухе, но не когда отваливаются ноги. На такси денег нет. То есть если я сейчас потрачусь, то завтра не пообедаю.
Глубоко вдыхаю прохладный осенний воздух и шагаю вперед через парковку. Молюсь о том, чтобы не пошел дождь. Зонт не взяла.
Я видела эту огромную черную машину неизвестной мне марки. Ее сложно не заметить. Новенькая, сверкающая, агрессивная, со странным значком ангела на капоте или человека с крыльями. Но я даже не могла подумать, что она резко двинется в мою сторону.
Толчок… Металл врезается в живот, а я лечу на асфальт. Приземляюсь на пятую точку, подставляю локти, чтобы не удариться головой. Больно, в глазах темнеет. Непроизвольно брызжут слезы. Но самое обидное, что я перепачкала бежевую куртку и, похоже, разорвала на локтях, а другой у меня нет. Сижу на асфальте посреди парковки и смотрю, как содержимое моей сумки катится по бетону.
Из машины выскакивает водитель. Парень лет двадцати пяти. Кидается ко мне, начиная поднимать. Дёргает за больную руку, постоянно извиняясь. Такой растерянный. Удар был не сильный, но все равно больно, хотя больше обидно. Кое-как встаю, шмыгая носом и зачем-то пытаясь отряхнуть юбку грязными руками. Пассажирская дверца машины открывается, и я теряю дар речи, прекращая плакать. Калинин. Мужчина внимательно меня осматривает, переводит взгляд на сумку и разлетевшуюся косметику. Сводит брови и глубоко вдыхает, словно мы все ему надоели.
— Собери вещи, — в приказном тоне велит водителю, указывая на мою сумку. — Валерия, пересядь на переднее сидение, — голос у него немного сиплый и низкий, словно простужен. С другой стороны выходит блондинка – как сказала Ира, его правая рука. Женщина осматривает меня строгим взглядом и пересаживается вперед.
— С вами все в порядке? Скорая нужна? — интересуется мужчина и делает пару шагов в мою сторону. Если бы я не была в ступоре, то отступила бы. Его близость напрягает. Вроде бы я ни в чем не виновата, но чувствую себя провинившейся – такой эффект производит на меня этот мужчина.
— Нет, — отрицательно качаю головой, но, похоже, Калинину недостаточно моего слова. Медленно скользит серым стальным взглядом по моим ногам, телу и останавливается на глазах. Долго смотрит, словно заглядывает в самую душу, а я покрываюсь мурашками. Неприятное ощущение. Чувствую себя мышкой, попавшейся в лапы хищника.
— Имя?
— Что?
— Твое имя? — повторяет он.
— Лиза.
Водитель тянет мне сумку, хватаю ее и прижимаю к себе. Пятая точка ноет, локти тоже, куртка порвана и испачкана. Холодно. И почему-то очень страшно. Хочется убежать. Как можно дальше. Слезы опять начинают литься сами собой. Я устала, все болит, а этот мужчина давит на меня.
— Садитесь, Елизавета, — открывает для меня двери машины. — Я отвезу вас домой.
Мотаю головой. Я не хочу ехать с ними.
— Садитесь, — настойчиво повторяет он, а я отступаю. Но меня бесцеремонно хватают за руку и буквально вталкивают в машину.
ГЛАВА 3Елизавета
Несмотря на то, что я нахожусь в комфортабельном салоне, наверное, очень дорогого автомобиля, мне неуютно. Хочется сбежать. Салон из бежевой кожи и дерева. Никогда не видела столько пространства в машине. Напротив Калинина сверху весит небольшой монитор, на котором мелькают какие-то графики и таблицы, выдвижной столик с бумагами. Это не машина, а рабочий кабинет. Пахнет кожей и холодным парфюмом с нотками эвкалипта и озона, как перед дождем. Я забываю о боли, находясь в ступоре. Даже дышу с трудом. Близость Калинина давит. Очень тяжёлая аура, которую я не выдерживаю. Для меня этот человек на несколько уровней выше. Так высоко, что не дотянуться никогда. От него веет властью, большими деньгами и опасностью.
— Адрес?
— Что? — я в ступоре, голос сипнет.
— Где вы живете, Елизавета? — обращается ко мне на «вы», но таким холодным тоном, что по коже идут неприятные мурашки.
— Можно просто высадить меня у метро, — еще тише прошу я, дар речи пропадает.
— Просто назовите адрес, — по-прежнему холоден, но в голосе проскальзывают нотки раздражения.
— Астраханская, девять, — быстро выпаливаю я, стараясь не смотреть на мужчину.
— Сергей, — обращается к водителю.
— Я понял, — без разъяснений схватывает парень.
В зеркале заднего вида замечаю, как меня внимательно рассматривает женщина. Становится неуютно, и я вжимаюсь в кресло.
— Как вы себя чувствуете, Елизавета? — спрашивает мужчина и тянет мне маленькую бутылку воды. Беру, кивая в знак благодарности, в горле и правда все пересохло.
— Нормально, — от страха перед этим мужчиной у меня уже ничего не болит.
— Вы сотрудница нашей компании?
— Да, я первый день работала на ресепшене, — решаю, что некрасиво и неэтично не смотреть на главу компании при беседе. Поворачиваюсь, стараясь выдержать его стальной взгляд.
— Возьмите несколько выходных за счет компании, — мужчина, вынимает из кожаного бумажника несколько крупных купюр и протягивает мне, а я не спешу их брать, там сумма моей заработной платы. — Это за причиненный ущерб. Берите! — тон приказной, невозможно ослушаться.
И я беру деньги, чувствуя, как меня начинает потряхивать. «Это стресс», — уговариваю себя.
— Валерия, дай визитку, — тоже в приказном тоне. Женщина протягивает мне темно-синюю глянцевую карточку. — Если станет плохо, позвоните Валерии Владимировне, она все решит.
