заказывали. Или изготовили крупной партией. На одном заводе.
— Кстати, — спросил я у девушки, — что производит ваш завод?
— Не знаю. Какие-то штуки.
— Это же градообразующее предприятие, как можно не знать, чем оно занимается?
— Я никогда не собиралась там работать.
— Я слышал, что особого выбора тут нет.
— У отца свой бизнес. Я останусь в нём.
— И что за бизнес, можно спросить?
— Нет.
— Почему?
— Ответ ничего не прояснит, но всё сильно запутает. А вам, на самом деле, не интересно, вы просто из вежливости спросили.
— Как угодно, — не стал настаивать я. — Ты же знала, что саквояж пропал?
— Догадывалась. Хотела проверить.
— Не хочешь пояснить?
— Нет.
— Этот ответ тоже всё запутает?
— Именно. Спасибо вам, я побежала, мне пора…
***
— Здравствуйте, — сказал посетитель.
Один в пустом баре, подростки как будто испарились, Швабра тоже. Он сидит у стойки, смотрит на меня пристально, и голос у него бархатный, сильный и глубокий. Кажется, я догадываюсь, кто меня посетил.
— Обычно я не хожу в бар. Но решил, вот, познакомиться. Я городской судья.
— А я городской бармен. Что будете пить?
— С удовольствием выпил бы стаканчик хорошего бренди.
— Сию минуту, — я достал бокал-тюльпан, налил треть, поставил перед ним.
Судья поднял его за ножку, погрел в ладонях, взболтнул золотистый напиток, понюхал, удовлетворённо кивнул.
— Как вам город?
— Обязательно начинать так издалека?
— Это не праздный интерес и не пустая вежливость, но как хотите. Перейдём к более насущным вопросам. Молодой человек, который устроил сегодня драку. У меня уже есть заявления от родителей пострадавших школьников.
— И сильно они пострадали?
— Нет, пара синяков, не более. Но дело, как вы наверняка понимаете, не в этом. Моя функция как муниципального судьи — защищать интересы горожан. В данном случае мы имеем дело с асоциальным типом, который уже дважды демонстративно и публично нарушил закон.
— Но вы почему-то пришли ко мне.
— Вы не считаете необходимым принимать участие в его судьбе?
— Ни в малейшей степени.
— Никакого сочувствия?
— Нет. Хоть с кашей его съешьте.
— Надо же. А у директора завода, сложилось о вас мнение как о человеке эмпатичном. Эта ваша уборщица, детские полдники, общение с учительницей… Он ошибся?
— Целиком и полностью.
— Вы, получается, прагматик?
— Абсолютный.
— Что ж, тем лучше. Я и сам не сторонник эмоциональных решений. С прагматиками проще договориться.
— О чём?
— Видите ли, Роберт, налицо некий конфликт интересов. Незначительный, но создающий определённые неудобства. Дело в том, что у нас маленький тихий город…
— …С большим тихим моргом, — подумал я про себя.
— …и мы, скажем так, не хотим привлекать к нему внимание. Особенно сейчас, когда до сентября осталось всего несколько дней. Этот неприятный молодой человек, который сейчас сидит в участке, по всем правилам должен быть арестован, осуждён и посажен в тюрьму. Весьма надолго. Это было бы со всех сторон правильно, потому что такие, как он, неизбежно оказываются однажды в местах заключения, и чем раньше они туда попадают, тем меньше вреда успевают нанести. В общем, в этом мой долг как судьи.
— И в чём проблема?
— В том, что мне пришлось бы передать его федеральным властям. А мой долг как одного из значимых горожан — избегать негативного внимания к городу. Мы же не хотим, чтобы о городе сложилось мнение как о месте, где процветает бытовой криминал? Это плохо для репутации. Отсюда и конфликт интересов. Как судья, я должен осудить этого молодого человека по всей строгости. Но, как один из отцов города, я бы предпочёл не доводить дело до суда.
— Уже пора переходить к объяснению, почему вы обсуждаете это со мной, — сказал я, тщательно протирая стаканы.
— Я хотел бы предложить вам внести за него залог.
— Зачем?
— Это компромисс. Тогда я смогу перенести слушание его дела на… Да хоть на октябрь. Не можем же мы держать его всё это время в участке? Там даже туалета нет.
— Нет, мне это зачем? Почему я должен платить своими деньгами за совершенно постороннего человека?
— Это залог, он вернётся после суда. А до тех пор мы можем пересмотреть местное налогообложение в отношении вашего бизнеса, — он показал рукой на пивной кран. — Предоставить определённые льготы. Ну, и моя благодарность тоже чего-то в этом городе стоит!
— Мне доводилось слышать, что судьям предлагают взятки. Но впервые мне предлагает взятку судья…
— Юриспруденция — путь компромиссов! — рассмеялся он. – Надеюсь, вы будете вести себя правильно.
Глава 11. Депутатор Виски
— И как он там? — спросил я вернувшуюся из полицейского участка Швабру.
— Как всегда, босс. Не стал лучше выглядеть или пахнуть. И не поумнел, если ты на это рассчитывал. Но пирожки съел, твоя совесть может быть спокойна.
— Откуда у меня совесть? — удивился я.
— А у тебя нет?
— Мне не положено. Совесть — это вид ответственности. Она нужна участникам действия. А я просто смотрю. И протираю стаканы.
— Ничего не поняла, босс. Или это чушь какая-то, или я дура. Нет, не говори, какой вариант правильный. Пойду лучше отмывать сортир, а то все такие умные, что поссать ровно не могут.
— Погоди, — остановил я её, — скажи, а что ваш завод производит?
— Без понятия, босс. Меня от одной мысли о нём блевать тянет.
— У тебя же там брат работает, так?
— При мысли о нём блевать меня тянет ещё сильнее.
— А мать? Тоже работает?
— Уже нет. Доработалась. Сидит дома и смотрит телевизор. Без звука. Сутками. Так что, босс, я не знаю, что делают на нашем чёртовом заводе. Мать не помнит даже как меня зовут, а брат слишком тупой для таких сложных вопросов.
— А сколько лет твоему брату?
— Двадцать три. Физических. Но я уже в пять была умнее, чем он сейчас. И в год — чистоплотнее.
— А я слышал, что тут всем молодым по семнадцать…
— Не лез бы ты в это, босс.
— А я лезу?
