я и Шурик, сложив ладони, шёпотом обращается к потолку.
Её благодарности точечным светильникам прерывает папа.
— Доброе утро, дочурки!
Папа целует меня в макушку и садится за стол. Я не дожидаюсь, когда он позавтракает, ловлю момент, пока сестра только накрывает на стол и спрашиваю:
— Доброе утро папуль, слушай, а кто этот молодой человек? — спрашиваю я и подсовываю ему телефон.
— Хм, — усмехается папа, лишь бросив мимолётный взгляд на фото.
— Дай посмотреть? — просит тут же Шурик, но я лишь кукиш ей показываю.
— Пап, так что? — сучу я ногами под стулом от нетерпения и смотрю во все глаза на родителя.
— Игорь Ермаков, акумами занимается, договор вчера подписал с ними, а что? Откуда ты его вообще знаешь?
— Познакомились сегодня в клубе, он меня замуж позвал, — выпаливаю я и смеюсь.
— Чего? — возмущается сестра. — Глупости какие.
Папа берётся за кашу, очень медленно её ест, думает.
— Хороший парень, соглашайся, — с улыбкой говорит он, очень хорошо подумав.
— Пап, ты чего? Это несерьёзно, — ворчит Шурик и нервно размешивает сахар в чашке кофе сначала для папы, потом для себя.
— Саша, а что это у тебя там на плече?
— Где? — Шурик начинает крутиться, оглядывает себя с двух сторон, — Да где?! Ничего не вижу!
— Ну вон, справа, что-то зелёное, — говорю я и выжидаю, пока сестра ещё раз оглядит свой новенький жакет и добавляю; — Похожее на мох, которым старые девы после тридцати покрываются! — выкрикиваю я и уношусь из столовой с визгом и хохотом.
Так жаль, но погони со стороны сестры нет и повеселиться на полную как раньше уже не удаётся.
Снова поднимаюсь к себе и ложусь спать будучи спокойной и невероятно счастливой. И перед сном мечтаю о свадьбе, детях и засыпаю с мыслью, что у наших сыновей будут такие же прекрасные голубые глаза как у Игоря.
3
Пока я сплю, мне снится очень яркий и неоднозначный сон. Я стою посреди дорожки в каком-то неизвестном мне парке. Рыдаю. Почему? Это во сне мне так же не известно. Даже не могу понять, что это за слёзы. От радости они или от печали? А напротив меня стоит Игорь и протягивает на ладони колечко со жвачкой. Дальше сон обрывается, потому что меня будит мама.
— Ди, ди, — настойчиво зовёт она и трясёт за плечо.
— Да мам, что? — спрашиваю я и при этом стараюсь особо не открывать глаза, чтобы у меня ещё была возможность уснуть и досмотреть тот странный сон.
— Это ты что? Рыдаешь во сне, вон вся подушка мокрая, — объясняет мама и заставляет меня сесть.
— Ммм, сон дурацкий. Я там плакала, — говорю я, пытаясь осознать, как я за минутный момент из сна могла столько нареветься, что вся подушка мокрая.
— Сны — это ерунда, не бери в голову. Вставай, уже ужин скоро, да и девочки твои тебя на кухне ждут.
Мама сгоняет меня с кровати и начинает менять постельное бельё. Я подхожу к зеркалу, возле которого крутится Тася и ужасаюсь. Лицо всё помятое, на левой щеке отпечаталась подушка, я вся заплаканная и опухла словно накануне съела тонну солёного.
— Гулянки до утра — это явно не моё, — вздыхаю я.
— Да уж. Подружки твои не лучше выглядят, — усмехается мама.
Она с улыбкой стаскивает с моей кровати последнюю простынь и собрав всё в комок уходит.
— Ди, — зовёт меня тихим голоском Тася и я уже знаю по этой ласковой тишине, что она что-то хочет попросить.
— Что малышка? — Я глажу нашу любимицу по заплетённой голове и уже представляю её просьбу.
Минимум ногти накрасить, максимум макияж на всё личико.
— Можно мне туфли те чёрные и шляпу? — просит она и тут же обнимает, смеясь смущённо.
— Ладно, — соглашаюсь я.
— Спасибо! Спасибо! Спасибо! — щебечет Тася и уже бросается к моему шкафу.
Тут я замечаю, что на ней чёрное Сашино платье в пайетках и перьях страуса, которое стоило ей одной её зарплаты. На часах ещё нет шести вечера, а это значит, что Шурика нет дома. Да даже если бы и была, напади на нас зомби, она бы фиг ей разрешила взять это платье.
— Тася, она тебя убьёт и закопает под розовым кустом, — говорю я.
— Ну я же чуть-чуть, — дуется Тася. — Я немного поиграю и сниму.
— Она заметит. Знаешь, давай-ка ты лучше вот это платье возьми, — я открываю шкаф и нахожу для сестрёнки лучшее своё чёрное платье.
— Вау! — Тася горящими глазами глядит на сверкающие стразы чёрного цвета и за этот детский восторг даже не жалко пожертвовать своё любимое платье.
— Переодевайся. Сашкино платье у меня пусть останется, я сама его верну. Скажу, что я взяла, меня она точно не закопает, — смеюсь я, вместе с Тасей.
— Почему? — сквозь смех интересуется любознательная сестрёнка.
— Потому что под меня яму надо копать в два раза больше, а у Шурика-трудоголика на это времени нет.
Отдаю хохочущей сестре платье и выбираю что-то для себя, а то так ведь и уснула в халате. Я натягиваю джинсы и толстовку, привожу себя в порядок и спускаюсь к подругам. Они все сидят на кухне и уничтожают под кофе печенье.
— Ди! Что за подстава?! У меня от твоей тачки всё болит теперь, — стонет Лиза.
— Это у меня всё болит, от твоей туши, — фыркает Анюта, уснувшая с Лизком на заднем.
— Ну что я могу сказать в своё оправдание? У нас с вами разные весовые категории, — пожимаю плечами и наливаю кофе себе.
— Ты нас же отвезёшь по домам? А то у меня на такси финансов нет, от вас выбираться ещё стрясут втридорога, — ворчит Ксюха.
— Отвезу, — соглашаюсь я, поглядывая на телефон.
Много сообщений по всем фронтам, но нет от Игоря ничего, а от этого портится настроение. Какая-то тоска наваливается на меня и отвлечься и развеется за рулём неплохая идея.
— А скоро? А то у меня мама отказывается с моей псарней гулять ещё раз, я с ней договаривалась на одну прогулку перед сном, — оправдывает свой нетерпёж Анюта.
— Да поехали, поехали, — сдаюсь я и допиваю свой кофе почти на ходу, пока мои курочки обуваются.
Выходим и вижу забавную картину. Моя машина стоит распахнутая настежь.
— Это Анька напукала и мы твою машину на проветривание так оставили, — хохочет Ксюха и получает от Анюты подзатыльник.
— Кто первый сказал, тот и навонял! — встревает Лизка и запрыгивает на переднее, опередив Ксюху.
— И это студентки, а ума на детский садик «Ромашка», пятая группа, — улыбаюсь я с мыслью
