открыл заднюю дверцу. Ребята споро устроились на сиденье. — Путешествуете автостопом? — Он оглянулся назад.
— Ага, — сказал парень. По виду лет на пять младше. Модный, с бородкой и усами. Подружка его русоволосая, с голубыми глазами. Ребята вежливо представились: Клавдий и Юлия. Максим подивился затейливому мужскому имени.
— И откуда следуете?
— Из Архангельска, — улыбнулась девушка.
— Не бывал, — покачал головой Найденов. — Слышал, интересные места.
— Очень, — тряхнула волосами. — Одна Северная Двина чего стоит.
— Да и вообще страна у нас красивая, — добавил парень. — Мы будущие геологи, знаем.
— Это да, — согласился Максим.
Около восьми утра въехали в Симферополь, ребята попросили высадить у первого попавшегося на пути гостевого дома.
— Удачной дороги. Спасибо, что подвезли, — сказали случайные попутчики на прощание.
— И вам удачи, — приветственно поднял руку Максим.
Остаток пути прошел безо всяких происшествий. Через короткое время Найденов въехал в знакомый переулок, остановился у затененного деревьями дома Македонских. Выйдя из машины, нажал сенсор звонка на калитке, через минуту щелкнул замок, и калитка плавно распахнулась.
— О! Какие люди! — радостно воскликнул Карпыч. Выйдя наружу, пожал Максиму руку. — Давай, заезжай, казак. — Он вернулся во двор, нажал какие-то кнопки на пульте, ворота бесшумно отворились, автомобиль вкатился во двор.
— Из хозяев кто дома? — достал из багажника сумку гость.
— Завтракают на террасе. Ты как раз вовремя, проходи.
Поднявшись на крыльцо, зашел в холл. Сняв обувь, легко поднялся на второй этаж, оттуда — прямиком на террасу.
— Макс, чертяка! Наконец-то! — увидев друга, выскочил из-за стола Генка, бросился навстречу, раскидывая руки для объятий. Обнялись, похлопали друг друга по спине, потрясли за плечи…
Старший Македонский тепло улыбнулся, а Гликерия Николаевна засуетилась:
— Присаживайся, хлопчик. Зараз принесу еще чашку.
— Одну минуту. — Гость наклонился к сумке и, раздернув молнию, вручил всем подарки: Сергею Михайловичу — коробку трубочного табака «Капитан Блэйк», его двоюродной сестре — французские духи, а Генке — фигурку из эбенового дерева размером с ладонь.
— Это ж кто такой? — удивился друг. — Ну и рожа!
— Африканское божество. Охраняет от злых духов.
— Спасибо, — взвесил на руке. — Теперь буду спать спокойно.
Максим видел, что подарки всем пришлись по душе, ну, значит, и хорошо, что угодил! Завтрак продолжился весело и непринужденно. Отвечая на вопросы, Максим рассказал о командировке, опустив разборки с бандитами, а еще сообщил, что женился и у него есть сын.
Все заговорили разом, поздравляли, наговорили много хороших слов, Гликерия Николаевна тут же принесла бутылку холодного шампанского с бокалами, выпили за новую семью.
— Так. Когда думаешь приступать к работе? — промокнул салфеткой губы старший Македонский.
— Да хоть сейчас! — заблестел глазами Максим.
— Ну, сейчас, положим, не стоит. Отдохни с дороги, а завтра поедем на завод. Засим не прощаюсь. — Он взглянул на наручные часы и поднялся. — До вечера. — Хозяин пересек террасу, исчез в дверной арке. Сестра отправилась проводить хозяина, друзья остались одни.
— В дороге сильно устал? — спросил Генка.
— Да нет, в Ростове ночевал.
— Тогда давай рванем на пляж. Искупаемся и позагораем.
— С удовольствием.
Занесли в комнату, где уже и раньше останавливался Максим, сумку, спустились вниз.
— Вы это куда, молодежь? — встретив их во дворе, поинтересовалась Гликерия Николаевна.
— На море, тетя. На море, — приобнял ее племянник. — К обеду будем. О! Это твой Росинант? — Генка присвистнул, подошел к «Ниве».
— Мой, — рассмеялся Максим, — понемногу обзавожусь имуществом.
— Ладно. Нехай отдыхает. Двинем на моей кошке.
Он выгнал из подземного гаража уже знакомый «ягуар», гостеприимно распахнул дверцу. Максим сел на пассажирское сиденье. Выехали за ворота в переулок, а оттуда на улицу.
— Да, движение у вас не то, что в Москве. — Максим опустил на лобовом стекле шторку: южное солнце неистово било в глаза.
— Начало сезона, — переключил Генка скорость, — посмотришь, что будет в июле!
По дороге на пляж Максим любовался окрестностями. Ни с чем не сравнится Крым. Хоть и повидал он уже немало экзотических пейзажей, но крымская красота как-то особенно трогала сердце… Вскоре добрались к одному из пляжей с разноцветными тентами-грибками и немногочисленными купающимися. Выбрали крайний зонтик, быстро разделись, хохоча, замелькали пятками по нагретому песку к воде. Прыгнув головами вперед в ее синь, исчезли. Вынырнув на поверхность, замахали руками к оранжевым буям в сотне метров от берега. Генка плыл вольным стилем, Максим — простонародными саженками. Зацепились за буи, отдышались, поплыли обратно к берегу. Утопая в песке мокрыми ногами, добрались до машины.
Генка достал из багажника широкую пляжную подстилку, развернув, расстелил, улеглись.
— Красотища, — сдул с носа соленые капли Максим.
— Лучше не бывает, — откликнулся Македонский. Едва просохли руки, достал сигареты, угостил Максима. Опершись на локоть, спросил: — Кто твоя жена?
— Та девушка, о которой я рассказывал тебе в Сирии.
— Получается, нашлась? — выпучил Генка глаза.
— Ну да. Нашла меня. И еще у нас сын. Максимка.
— Дела, — покачал головой приятель. — Будешь их забирать сюда?
— Само собой. Как только обустроюсь.
— А вот у меня на этом фронте швах, — выпустил вверх колечко дыма Геннадий.
— Что так? Девушки не любят?
— Наоборот. Еще как любят. А еще больше папашин бизнес. Меня это не устраивает.
— Так ищи настоящую.
— Ищу. Пока не получается. — Он рассмеялся, не желая завершать разговор на печальной ноте.
Позагорав, еще раз сплавали к буям, а когда вернулись, обнаружили, что рядом расположилась компания: трое парней приблизительно возраста Максима и Генки и две девицы. Все громко говорили на украинском языке и весело смеялись.
— Эй, москали, як вода? — спросил один из мужиков, бритоголовый здоровяк под два метра ростом с золотым, в виде трезубца, медальоном на груди.
— Пойди и попробуй, хохол, — в тон ответил Генка.
— Русик, чого вин нас ображае?[3] — сделала круглые глаза фигуристая брюнетка, чем-то похожая на Наташу Королеву.
— А ну, гэть звидсыля[4], — вразвалку подошел к ребятам здоровяк.
— Кончай хамить, рагуль, — прищурился Максим. Они с Геной быстро поднялись с подстилки.
— Ах ты ж, су..! — Здоровяк замахнулся, но, получив хук в челюсть, рухнул на песок.
— Бый русню! — завопил второй, бросившись на Генку, и тут же взвыл.
Генка миндальничать не стал: саданул любителю бить русских ногой по яйцам. Девицы, присев, испуганно завизжали.
Последний мужик из компании оказался самым адекватным и выставил перед собой ладони:
— Усэ, усэ, хлопци. Бильш нэ трэба[5].
— Забирайте этих засранцев и убирайтесь, — сплюнул на песок Максим.
— Еще раз вас здесь увидим — переломаем кости, — жутко улыбнулся Генка.
Подняв сонно зевавшего амбала и его скрюченного приятеля, компания уковыляла с пляжа.
— А тот, кого ты вырубил, похож на одного моего знакомого, — проводил Генка взглядом компанию.
— Так, может, он и есть? — подул Максим
