коридоре. Капсула с водорослью ... она не герметична. И я уже точно поражен. Я попытаюсь за оставшееся у меня время найти способ выжить, но мне будет куда проще, если ты прямо сейчас возьмешь ноги в руки и убежишь отсюда.
— Погоди, я не прикончил Кэнона, просто полностью обездвижил. Он там, в соседнем отсеке…
— Значит, он сдохнет крайне медленно и болезненно. Не беспокойся уже о нем, беги отсюда. Иначе я отдам команду на блокировку уровня, и ты останешься здесь со мной, умирать.
— Хорошо, я уйду. Нооо… может быть, я чем-то могу помочь тебе?
Вместо ответа он сделал односторонне прозрачное стекло полностью прозрачным. И я не смог сдержать вскрик. Та половина лица, где была рана — уже не была человеческой плотью, она покрылась зеленой коркой, и прямо у меня на глазах расползалась по его лицу, заползая в рот. Рука, которую он поранил — тоже. И в самом помещении высилось минимум два зеленых холмика, с которых медленно поднимался зеленоватый дымок. Видимо, так выглядели споры.
—Беги, дружище. А когда убежишь и доберёшься до города — пригоняй сюда чертовы бетономешалки и закупорьте наглухо вход в эту базу. И под страхом очень плохой смерти — не позволяйте сюда приближаться.
Я просто кивнул ему в ответ, и побежал. Боги, я никогда еще в жизни так не бегал, особенно учитывая, что одна нога у меня не работала, и любые движения причиняли дикую боль. Тем не менее, я быстро поднялся по лестнице, с той скоростью, с которой смог, а к моменту, когда я миновал останки разорванного пополам парня и два трупа почти у входа — свет в помещениях стал тусклым-тусклым, а еще через пару минут он погас. Судя по всему, электроника отключилась. А следом за этим — отключились и дверные замки, в том числе и на этом этаже. Я увидел, как двери распахиваются, и представил, что тоже самое происходит и внизу, и как зеленый дымок медленно вылетает наружу, попадая в том числе на ублюдка в силовой броне. Эти мстительные мысли предали мне сил, и я сумел доковылять до входа.
Снаружи мало что изменилось, разве что броневик уже не полыхал, а чадил, распространяя отвратительную смесь запахов паленой проводки, пластика и горелого мяса с жиром. Удивительно, но Игорь все еще был жив. Из аптечки одного из солдат, выброшенных взрывом — он добыл присыпку-коагулятор, и сейчас сидел, привалившись к борту нашего пикапа. Я помог ему перебраться в кабину, и мы поехали в город со всей возможной скоростью.
Как и просил Иган, на следующий день мы с максимальными предосторожностями загнали к зданию двенадцать бетономешалок, и запечатали вход громадной бетонной пробкой. Пару машин оставили стоять на вечном приколе, закрывая собой въезд и написали на них запрещающие вход надписи. И на этом, как мне казалось, история завершилась. Горожане единогласно выбрали меня мэром, и мы начали учится сложному процессу жизни в условиях нехватки всего. Опытные поля неподалеку от бывшей Пущи давали некоторое количество зерна, в окрестных болотах и озерах были съедобные коренья и рыба, хоть и немного. На всех выживших это были крохи, но что поделать. Лучше так, чем никак. Часть людей пыталась охотится, благо в холмах неподалеку от города были крупные животные. Но сколько может добыть один такой стрелок? Ну пять туш, десять максимум. На оставшиеся в живых почти одиннадцать тысяч людей это капля в море. Да, рядом были и другие выжившие городки, но просто так никто не планировал делится той же пищей, а на обмен… а на обмен жителям моего города предложить было нечего.
Что вполне логично, из города начался массовый исход. И тут то мы узнали новую и печальную истину — никто нигде нас не ждет. С момента дня D прошло уже полгода, и никаких центров спасения никто не держал, крупные города, не пострадавшие от эпидемии — закрылись в своих границах, не пуская подозрительных чужаков, а мелким было не до принятия беженцев — у них хватало своих ртов. Плюсом к этому — расцветал бандитизм, и уже появились первые работорговцы и рабовладельцы.
До второго года с момента катастрофы в городе осталось дай бог пять тысяч человек. Кто-то умер, кто-то попытался сбежать, кого-то похитили набирающие силу рейдерские банды. Все сильнее ощущался дефицит боеприпасов, и скоро нам предстояло перейти на арбалеты, луки и копья. Спас всех нас случай. И торчок по имени Золтан. Золтан не только сумел выжить, Золтан сумел выжить, продолжая откуда-то брать зелье для своей пагубной страсти. На деле этот торчок в самом начале апокалипсиса добрался до аптечного склада, и запас себе огромную кучу сырья для производства простейшей наркоты. Но спустя полтора года у нег все практически вышло, поэтому под предлогом охоты этот человек шлялся везде по округе, выискивая дикорастущую мету или что-то из ее аналогов — источник природных алкалоидов.
Так вот. В своих поисках Золтан забрел на территорию бывших опытных полей Пущи, расположенных совсем близко к стенам станции. Формально, туда было вообще запрещено ходить, но у тому моменту уже всем было абсолютно все равно. Кроме меня — никто не видел, что происходило внутри, да и я сам постарался вытеснить из головы воспоминания, хватало и иных забот. Золтан же своим природным чутьем торчка нашел возле задней стены небольшое поле. На поле росло много чего, но его внимание тут же привлекли десять кустиков, крайне похожих на знакомую ему мету. Небольшие отличия были, но ему в том состоянии было все равно. Сорвав половину, он устремился к себе домой.
Там его и нашли в состоянии глубокой нирваны и заодно гипогликемической комы. Он бахался новой дурью, пока не вырубился. Как установили чуть попозже из рассказов соседей — он не выходил из состояния эйфории не менее двух недель. А в его доме по стене змеилась целая лоза, с подозрительно напоминающими мету листьями.
Что и говорить, идея пришла спонтанно. Новый мир — новые правила, не так ли? Мы проанализировали состав и выяснили, что эта дрянь, ну, она короче круче чем почти любая дурь, при этом не разрушает организм. Ну кроме мозгов, по крайней мере Золтану она их спекла. А еще — эта дрянь прекрасно растет на человеческом помете, вымахивая за пару недель на метр и более. Так родился план спасения. И он сработал. В обмен
