Рия помотала головой. Казалось бы, жизнь в таком месте, как Шэдоуз-Фолл, должна приучить к существам подобного рода — духам и возвращенцам с того света, — но, когда дело касалось вас лично или ваших друзей, все воспринималось совершенно иначе. Неужели и вправду минуло три года? Так незаметно пролетело время… Эш всегда был одним из главных организаторов Карнавалов, но после смерти он ко многому потерял интерес. Рии вдруг остро захотелось еще раз поговорить с ним, каким бы он сейчас ни был. Она расправила плечи и подарила шерифу свой лучший деловой взгляд.
— Не делай из мухи слона, Ричард. Все у нас в порядке — народ отдыхает. Ты извини, мне надо кое с кем переговорить.
Эриксон взглянул на Эша, затем перевел взгляд на Рию.
— Ты думаешь, стоит, Рия?
— Стоит, — решительно сказала она.
Несколько долгих мгновений шериф смотрел на мэра — до тех пор, пока Рии стало не по себе от его взгляда, — и лишь потом отвернулся. Он тихонько вздохнул:
— Порой мне так хочется, чтобы он воспользовался Дверью — раз и все! Во всяком случае, это будет справедливо по отношению к тебе.
Прежде чем Рия успела ответить шерифу, тот повернулся и пошел прочь — и она была ему благодарна за это. Она все равно не придумала бы ответа. Возможно, это было знаком того, насколько далеки они стали. Были времена, когда они могли говорить друг другу все, что угодно. Обернувшись, Рия посмотрела туда, где стоял Эш, и почувствовала мгновенное облегчение: его там уже не было. Удивляясь самой себе, она вновь покачала головой. Обычно за словом в карман ей лезть не приходилось, и это было одной из причин ее избрания мэром: она могла переговорить любых оппонентов.
Рия вздохнула, пожала плечами и огляделась в поисках чего-либо, что могло бы ее отвлечь. Скорее всего, в эту ночь — а таких ночей в году бывало немного — ее офис будет оставаться пустым, она может отложить в сторону свои обязанности и просто отдохнуть и расслабиться, забыв обо всем. Цепочка танцующих конгу[2]потекла мимо — бесконечная вереница раскрасневшихся и смеющихся лиц, и Рия вдруг ощутила в себе отчаянный порыв присоединиться к танцующим и смеяться, петь и прыгать вместе со всеми. Казалось, годы прошли с тех пор, как она позволяла себе делать что-либо непринужденное и не ограниченное условностями — беспричинно, просто так. Тем не менее Рия все еще колебалась, сдерживаемая высотой своего поста, и к тому моменту, когда она все же решилась, цепочка танцующих уплыла, оставив ее в одиночестве.
Кто-то за спиной вежливо кашлянул, и Рия, вздрогнув от неожиданности, обернулась. Леонард Эш улыбался ей, и от знакомого взгляда сжалось сердце — за мгновение до того, как она успела с трудом подавить воспоминания и изобразить вежливую и неопределенную улыбку.
— Здравствуй, Леонард. Как тебе Карнавал?
— Невероятно красочный. Как поживаешь, Рия? Давно не виделись.
— Мэр должен быть всегда на посту, особенно в таком городе, как наш.
— Почему не заходишь? — взгляд Эша был прямым и решительным. — Я долго ждал, но ты так ни разу и не пришла.
— Я приходила. На твои похороны, — проговорила Рия, с трудом заставляя слова вылетать из сжимавшегося горла. — И попрощалась с тобой навсегда.
— Но я вернулся. И я все тот же.
— Нет, Леонард. Мой друг умер, мы его похоронили, и все на этом закончилось!
— Но только не в Шэдоуз-Фолле, Рия. Здесь все возможно, надо только очень захотеть.
— Нет, — покачала она головой. — Не все. Иначе ты б сейчас не стоял с лицом и голосом моего умершего друга, выдавая себя за него.
— Рия, как мне убедить тебя в том, что я это я? Настоящий я!
— Никак.
Они долго стояли, глядя друг другу в глаза, и ни один не решался первым отвести взгляд. Наконец Рия вытянула из рукава носовой платок, якобы чтобы высморкаться.
— Ладно… — заговорил Эш. — Как поживаешь?
— Так… Как обычно. — Рия сосредоточенно заталкивала платок обратно в рукав. — Когда хорошо, когда не очень. Работа скучать не дает.
— Ну да… Я слыхал о Лукасе.
Они обменялись мрачными улыбками, рожденными проблемой, в сравнении с которой их личные отношения казались мелочью. Каждый в Шэдоуз-Фолле знал о Лукасе Де Френце. При жизни он ничем особым не выделялся. Содержал аптеку и любил предсказывать диагнозы врачей. Он погиб в результате нелепого дорожного происшествия — нелепого оттого, что, будь все участники происшествия достаточно внимательны, смерти можно было бы избежать. Однако Лукас, ступив с края тротуара, посмотрел не в ту сторону, а водитель машины замечтался — в результате Лукас скончался в машине скорой помощи по дороге в больницу.
Неделей позже Лукас вернулся из мертвых. Поначалу никто и внимания на это не обратил — это же Шэдоуз-Фолл. По правде сказать, прогуливающиеся по улице мертвецы — зрелище довольно редкое, но не такая уж небывальщина. Затем, спустя какое-то время, город вдруг узнает, что Лукас вернулся не один. Вернее, так: в теле Лукаса явился ангел по имени Михаил. Ангел был силы невероятной, мог творить чудеса и одним своим видом наводил страх на зал, битком набитый народом. Называл он себя Десницей Божьей, пришедшим судить недостойных. Как ни странно, жизни он пока никого не лишил, но все были настороже.
— Ты видел Михаила? — спросила Рия. — Думается, у вас с ним много общего.
— Едва ли, — ответил Эш. — Я всего лишь возвращенец, память о человеке во плоти и крови. А что такое Михаил, я не знаю. Да и Лукас — тоже. А ты, похоже, видела?
— Однажды. Напугал меня до смерти. Как-то утром он пришел ко мне в кабинет, и в горшках все цветы завяли. Температура упала до нуля, а сам он светился так ослепительно, что я с трудом могла на него смотреть. Хотя особой нужды в этом не было — своим присутствием он прямо-таки затопил весь кабинет. Слепой и глухой тотчас узнали б его. Пока ангел был в кабинете, я в полном смысле слова не могла думать ни о ком другом, кроме него. Он объявил, что пришел быть судьей на процессе над городом, велел мне чаще посещать церковь, улыбнулся и был таков. Я всегда полагала, что ангелы — существа добрые и сердечные, с крылышками, нимбом и арфой. А о таких, как Михаил, я и слыхом не слыхивала.
— Тебе следовало бы почаще раскрывать Библию, — сказал Эш. — Там говорится, что архангел Михаил умертвил змея посредством копья и боролся с самим Сатаной. Трудно представить кого-то другого, развалившегося на облаке в длинном балахоне. Кстати, он здесь, на Карнавале.
— О, здорово, — сказала Рия. — Очень кстати. И что он делает?
— Ничего предосудительного. Фланирует по улицам, глазеет на народ. Будто ищет кого-то. Все перед ним расступаются.
— Неудивительно. — Рия в нерешительности помедлила, и Эш мысленно поморщился. Он узнал выражение ее лица. Такое бывало у людей, вот-вот готовящихся задать вопрос. Тот самый вопрос, который рано или поздно люди задавали ему.
