уходило несколько кожаных трубок, похожих на пуповины. Они зарывались в грунт, словно корни. И тогда я понял: глупая псина жрала буквально всё, что находила на земле, а я, заткнув отверстие от спиленного дерева, совсем позабыл собрать осыпавшиеся с него яблоки: первый, по словам деда, урожай за несколько лет. Оно добралось и до пса.
* * *
Рассказчик оглядел поляну и всю компанию, затем подбросил пару веток в начавший было затухать без присмотра костёр. Взвился и унёсся вверх сноп ярких искр. Никто не пошевелился.
— Ма-акс, — позвал Антон. — А Макс? Ты как себя чувствуешь?
В ответ парень только промычал что-то болезненно-неразборчивое — такие звуки обычно издают глухонемые. Руками он уже некоторое время ощупывал себя за голову и раскачивал ей из стороны в сторону, как китайский болванчик. Теперь из угла его рта действительно показалась нитка слюны.
— Макс, послушай меня. Ты слышишь?
— …ышу.
— Ты ел сегодня грибы? — утвердительный кивок. — Где взял их? С собой привёз?
— Е-ет. А-ам, — Максим поднял руку и указал в темноту позади себя.
— Да ладно тебе, Тох, ты что, думаешь, он…
— А на что похоже? Ты видишь это? — Антон снова поднял полую ветку. — Для проверки, пока вы его искали, я сломал шесть случайных веток по периметру этой поляны. Три из них оказались пустыми внутри.
— Да ты, блядь, гонишь, — сказал сидевший слева от Макса Андрей.
Сказал, но отсел подальше. То же проделал сосед Макса с другой стороны, и их круг стал напоминать подкову. «Или древнее судилище» — подумал Антон.
— Есть ещё кое-что. Слышите, как шумят деревья?
— Ну, шумят. И чего?
— Того. Где ветер?
Все заозирались, то и дело у костра раздавались смешки, но, надо признать, довольно нервные.
— Блин, мне теперь страшно! — сказала Наташка.
— Слушай, ну не нагнетай ты, хорош уже. История — класс, но пора и честь знать, — пробасил Борис, поглядывая на спутницу.
— Да, надо бы разрядить обстановку. Сейчас гитару из палатки принесу, отолью заодно, — поднялся на ноги Сергей.
— Фу, можно без физиологических подробностей?
— Что ж, иди, — Антон продолжал безучастно смотреть перед собой, наблюдая за мерцанием углей. — Моё дело предупредить.
Сергей почему-то не спешил трогаться с места, всматриваясь в темноту за пределами круга пляшущего света, то и дело бросая быстрые взгляды на Макса. Тёмные, изломанные силуэты ветвей казались после рассказанной Антоном истории зловещими и опасными. Шли минуты.
— У кого есть фонарик? — спросил Сергей, всё ещё не сделавший ни шага.
— Вот же вы ссыкуны, а! — возмутился, наконец, Борис. — Объясняю на пальцах. Ветер всегда дует ночью с моря, просто он выше, в кронах. Макс — объебос, нажрался даров природы и познаёт суть вещей, его бы в палатку и баиньки. А Антон у нас мастак страшилки для детей рассказывать, снимаю шляпу.
— Да не вопрос, Борь. Только прежде чем отходить от костра, попробуйте приподнять Макса. Так, немножко, на всякий случай. Чисто убедиться, нет ли между ним и деревом каких… пуповин.
Никто не ответил. Над поляной в который раз за вечер повисла звенящая тишина, вновь стало слышно за скалами далёкий ночной прибой. Деревья просто качались на ветру или жадно тянулись ветвями в сторону сгрудившейся у огня компании? Едва ли кто готов был уверенно ответить на этот вопрос. Все взгляды, так или иначе, оказались устремлены на Макса. Он по прежнему не отрывал ладоней от лица, но теперь неритмично вздрагивал всем телом, покачиваясь из стороны в сторону. Позади него металась по деревьям огромная рваная тень.
Внезапно над поляной раздалось чьё-то очень неуместное, тщетно сдерживаемое хихиканье, быстро переросшее в хохот. Антон, уже не скрываясь, смеялся, хлопая себя по коленям.
— Вот умора, не могу! Видели бы вы свои рожи!
— Ну и козёл же ты, Антон! — облегчённо закричала Наташа, собрала с земли пригоршню еловых иголок и швырнула их в рассказчика. — Я правда на секунду подумала, что Макс теперь пришелец!
Обстановка разом разрядилась. «Впечатлительные все нынче» — дал свою оценку произошедшему Борис, поднял и принялся отряхивать упавшую джинсовку. Макс заворочался, встал, непонимающим взглядом обвёл собравшихся.
— Я это… Пойду, прилягу, — уже немного более разборчиво заявил он. — Хреновые какие-то грибы попались в этот раз, не душевные вообще.
Покачиваясь, хватаясь за каждое встречное дерево, он ушёл в направлении палаток.
— Да-а, тебе бы книжки писать, — подошёл Семён. — Там было хоть полслова правды?
— Вообще-то было. Но я уже плохо помню детали, местами пришлось импровизировать.
— Ладно, народ, кто до моря купаться голышом?
— Я те дам голышом!
— Эй! А чего такого?
Лес осветился лучами фонариков. Балагуря и смеясь, подвыпившая компания похватала полотенца и побрела к скалам: туда, где кем-то из предшественников был оборудован спуск к воде.
Антон, всё ещё ухмыляясь про себя, с удовольствием потянулся и стал расплетать затёкшие от долгого сидения по-турецки ноги, мысленно готовясь к предстоящим мучительным мурашкам. Вечер удался, зря он не ездил раньше с ребятами на природу. Разминая ступни, он раздумывал, стоит ему догнать друзей или лучше пойти посмотреть, как чувствует себя психонавт Макс, так удачно подвернувшийся под руку.
Скоро он понял: что-то не так. Знакомое покалывание не появлялось, ноги от пояса и ниже оставались бесчувственными. Разве можно было так сильно их отсидеть? Костёр прогорел и давал теперь совсем немного света, смех девчонок едва долетал из-за деревьев. Окружённая колоннадой стволов поляна, на которой он остался в одиночестве, стала вдруг местом крайне неуютным. Ветер вновь зашумел в невидимых кронах где-то над его головой. Антон попробовал повалиться набок и чуть было не завопил от резкой боли. С трудом сдержавшись, в который раз ощупал чужие, показавшиеся какими-то резиновыми ноги, полез рукой за спину… И да, вот тогда он закричал.
