ЗАО, — помогут… На государство по долгам можно серьезно наехать только армией другого государства. Но тогда хуже будет всем, а настоящие фермеры — они не только не мазохисты, но еще и вправду патриоты, как ни крути.
Короче, выжить — производить качественный продукт и кормить своих — стало ему почти невмоготу, но, как казалось со стороны, он и нестандартных решений не искал. Вроде бы и греб прочь от воронки водоворота, но в последние годы греб как-то вяло и обреченно. По инерции?.. Схем диверсификации не придумывал, неординарных контактов не изыскивал… Устал?.. Возраст?.. Ну, не такой еще возраст, чтоб уже на даче клубнику с грядки собирать, а не в супермаркете — с полки.
По данным разведки, складывалось, что он просто ждет покупателя получше на свой бизнес, торча вечерами, а то и ночами в одном том же элитно-демократичном бильярдном клубе. Предпочтения — мадера и брют в немалых дозах… "Надо спасать парня, — подумала она. — Хотя добром это не кончится. Точно".
Она решила сыграть ва банк. Пришла к Брагоевичу всего с одним досье и одной фотографией крупного плана: внешность вполне арийская, высокий лоб, продолговатое волевое лицо, пусть и узковатый подбородок.
"Гайдук" глянул на фотографию, не поморщился и спросил:
— Вы мне предлагаете обещанный вами выбор? Да, Анна?
— Есть один важный пункт, Савва, — твердо сказала она. — Если по этому пункту он вас не устраивает, то я буду искать совсем по другим критериям. Вот тогда и буду предлагать профили на выбор.
Брагоевич бросил еще один взгляд на фото, откинулся на спинку бордового кожаного кресла и стал любезно, но вполне искренне — по-славянски — улыбаться.
Она тоже вальяжно откинулась на спинку чуть менее роскошного кресла для посетителей и стала смотреть на Брагоевича. Подумала: одень его сейчас в неопрятную маскировочную форму какой-нибудь неизвестной армии — и готов полевой командир. И спросила:
— Может ли вам быть интересен человек, ко всем прочим достоинствам кандидат медицинских наук, который в свое время развозил медикаменты по Сербской Краине?.. И даже награду получил. Пока я не могу установить, от кого точно.
Мимические мышцы директора на пару мгновений оцепенели.
— А вы можете установить, от "кого точно"? — с ударением на последние слова, спросил он. — С какой стороны?
— Вы хотите спросить, "с какой стороны" в Сербской Краине мог получить награду русский с фамилией Хохлов? — уточнила она.
И тут "гайдук" широко рассмеялся, а потом снова предложил ей "кофе на свежем воздухе" и попросил "еще немного поискать", а этот профиль-досье оставить ему.
Ясно было, что выбор сделан. Ну, почти. Процентов на девяносто. Нужна встреча, которую необходимо подготовить. И она ее подготовила.
Она предложила своей жертве тост за "высокую домашнюю кухню", заметив, что скоро даже самые простые рецепты придется передавать от ученика к ученику, из поколения в поколение… типа, как передается буддийское учение. Потому как недалек день, когда весь мир накроют две-три ресторанных сети, какие-нибудь "Мак-суши" — и больше не будет ничего. Все меню всех заведений на свете будет состоять только из готовых полуфабрикатов, предварительно мороженых.
Она попала в "точку". Как он воодушевился! Хапнул шампанское залпом, и ударился в рассуждения о том, что самый страшный глобализм, — конечно же, кулинарный. Вот он любил ездить отдыхать в Испанию. Ради чего? Первым делом, ради кухни! Море и всякие там Гауди — это так было, приложением к хорошему ужину и вину… И вот как пришло евро с Шенгеном, так кухня везде стала "падать", маленькие уютные ресторанчики стали чахнуть, вынуждены были сдаться сетевым поставщикам мороженой дряни, и есть стало в Европе нечего и негде. Зайдешь в таверну, где бывал пару-тройку лет назад, — одно расстройство. Душевное, имеется в виду. Но оно и память куда дольше травит, чем банальное желудочно-кишечное…
Она кивала в ответ. Соглашалась, ничуть не кривя душой. И он в праведном, хотя и умягченном шампанским гневе, закатил один шар, второй — и партия кончилась. Он ненадолго замер, словно недоумевая, что теперь делать, и сказал:
— Так вот получается… Как насчет еще одной?
Она сказала, что ей пора. И еще сказала, что вся надежда на то, что в самой сети появится тайная каста "хранителей", которые смогут оказывать особую, личную протекцию этим маленьким, а с какого-то времени даже подпольным ресторанчикам, будет помогать им так же подпольно, как и договариваться с фермерами, рыбаками, которые теперь вынуждены сдавать свой товар в сеть, а не прямо на кухню… Выработают особую программу — для своих. Все это пока немного фантастично, но вот генетики говорят, что, несмотря на глобализацию и видимое смешение народов, расовых генетических различий — пока еще мелких, почти незаметных различий — становится все больше…
Самое время было оставить его одного. Она сказала, что точки не ставит и попробует взять реванш, когда он примет решение. Любое решение. Он ответил, что у него есть кое-какие мысли и он хотел бы еще раз поговорить с Брагоевичем, теперь уже тет-а-тет, а еще он, возможно, попросит у нее информацию об "ЭйчАй" и о ее восточном директоре. "Все, что в моих силах", — сказала она, радуясь, что он такого высокого мнения о ее возможностях оперативного сотрудника "нового Штази" и даже готов доверять.
Он пошел провожать ее, не взяв счета. Ясно было, что он еще останется в клубе — покатать шары в одиночку и подумать.
Ясно было и то, что он достаточно куртуазен и не предложит ей проводить ее до дома.
На проспекте он поймал для нее машину и сказал:
— Спасибо, Анна. Приятный вечер.
Погода тоже входила в это резюме.
— Спасибо, Олег, — сказала она, положив левую руку на угол дверцы, а правую подав ему для рукопожатия. — Я уверена, что вы по-настоящему выиграете, когда следующую партию будете играть в полную силу.
Он улыбнулся, мягко и с грустинкой, также мягко пожал ее руку, а потом дал отмашку.
Она махнула ему через стекло, закрыла глаза и вздохнула с приятным чувством. Хорошо было заканчивать день хорошим человеком. Да! Не каким-нибудь суперуспешным и благополучным топ-менеджером, которого нужно тупо гипнотизировать, убеждая в том, что встроенный в его суперпроцессор можно использовать с большей
