– Мне известны подробности. – Линдстром подняла глаза и встретилась с ним взглядом. – Они мне рассказали.
Глава 3
Мертвые Фиопы
У Дэна волосы на затылке встали дыбом.
– «Они»?
– Вы знаете, кого я имею в виду, – прикрыла глаза Натали.
– И со сколькими из «них» вы говорили? – Агент закусил нижнюю губу.
– С четырьмя. А что? Сколько их всего?
– Как и вчера, семь. – Поднявшись, Дэн начал мерить шагами комнату, пытаясь избежать взгляда ее фиолетовых глаз. – Если мы не начнем действовать как можно быстрее, то сможете поболтать еще с несколькими.
– М-м... А если я откажусь помочь?
Агент сделал вид, что изучает блеск своих флоршеймс.
– Тогда мне придется взять вас под опеку из соображений безопасности. В конце концов, вы – основная цель.
Женщина вздохнула.
– Я не думала, что у меня есть выбор, но всегда лучше быть полностью уверенной. – Она спустила ноги с кушетки и села. – Не возражаете, если я переоденусь?
– Смотря в кого. – Дэн было улыбнулся, но Линдстром одарила его ледяным взглядом. Он прочистил горло. – Да, делайте все, что вам нужно.
Она расстегнула большую сумку, лежавшую на соседнем столе позади какой-то коробки, больше всего напоминавшей коробку для шляп. Вытащив сложенную одежду, женщина искоса посмотрела на Дэна.
– Э... не могли бы вы выйти на минутку?
– Боюсь, что нет. Бюро хочет, чтобы вы находились под наблюдением круглосуточно.
– Вы хотите сказать, они боятся, что я удеру от них?
Он пожал плечами.
– Убийца может прятаться прямо за этой дверью.
– Или даже стоять здесь, передо мной.
– Точно, – засмеялся Дэн. – Хотя, как «они», вероятно, вам сказали, убийца никогда не показывает жертвам своего лица.
– В общем, верно. Но если меня убьют, я сама заявлю на вас в Бюро. Не могли бы вы отвернуться?
– Э... конечно. – Он повернулся к стене, скрестив руки на груди. – Я много читал о вас, – сказал агент с чрезмерной учтивостью, с какой обычно разговаривают с психически больными.
– Не сомневаюсь.
За его спиной раздался шелест одежды, скользящей по коже. Пришлось придумать очередную фразу, чтобы удержаться от созерцания женщины в нижнем белье.
– Хорошая работа по делу Убийцы на Акведуке.
– Моя работа никогда не бывает «хорошей». А ваша?
Дэн был рад, что она не видит его гримасу.
– У нее свои преимущества и недостатки.
– Ну вот, можете повернуться.
Придав лицу как можно более дружелюбное выражение, он обернулся.
Теперь на Линдстром была белая безрукавка и голубые джинсы, подчеркивавшие ее тонкую, но красивую фигуру. Она натянула черные ботинки «Док Мартин», зашнуровала их, потом собрала снятые рубаху и штаны и швырнула их в сумку. Порывшись в косметичке, она достала переносное зеркальце и коробочку с контактными линзами.
– Как давно вы работаете на федералов? – спросила Натали, вставляя линзы.
– Пять лет. До этого я был детективом здесь, в Лос-Анджелесе.
– Кажется, вы любитель неприятной работы. – Достав ролик двухсторонней ленты из большой сумки, она оторвала полоски клейкого пластика и приложила их по дуге поперек головы вниз к вискам. Затем открыла коробку для шляп и достала длинный прямой парик медно-рыжего цвета, который осторожно водрузила на голову.
– Итак, куда мы пойдем теперь?
– В здание администрации полицейского департамента Лос-Анджелеса – мы запланировали для вас встречу. Можно взять мою машину, чтобы избежать внимания прессы.
– Нет. Лучше пойдем пешком. – Изучая свое отражение в зеркале, Линдстром прикрепила парик на место и причесала его пальцами. – Они меня не узнают.
Немного румян и красная губная помада из косметички добавили цвета ее мертвенно-бледному лицу. Перемены в ее облике просто поражали. Длинные волосы спрятали костистый татуированный череп и смягчили линии щек и подбородка, а контактные линзы осветлили глаза, которые из темно-фиолетовых превратились в кристально-голубые. Не осталось ни следа от Розы Мьюноз.
– Кто-нибудь когда-либо говорил, что вам идет рыжий? – с робкой улыбкой спросил Дэн. Однако это не было просто неубедительной попыткой растопить лед. Он на самом деле так считал. Если бы она не была фиолкой...
Хотя лицо Линдстром изменилось, его выражение осталось прежним; в нем сквозили обида, покорность и легкая печаль.
– Вот. Сделайте полезное дело. – Она протянула ему сумку и коробку от парика.
– Давайте выйдем через черный ход.
Вежливо промолчав, Дэн внимательно проследил за тем, чтобы его пальцы не соприкоснулись с пальцами Линдстром, когда она вручила ему багаж. Он знал, что фиолы могли использовать людей в качестве «камней преткновения», и в отличие от Гектора Мьюноза Дэн не имел никакого желания разговаривать с призраками из своего прошлого.
Это только на несколько дней – на неделю, максимум на две, напомнил он себе. Пока она не дотрагивается до меня...
* * *
Спутники покинули здание суда через служебную часть, предназначавшуюся исключительно для судей, офицеров полиции и обвиняемых. Если бы они поехали на лифте, то были бы на первом этаже менее чем через пять минут, однако Линдстром настояла, чтобы они спустились по лестнице.
Дэн поднял бровь.
– Клаустрофобия?
– Хорошая зарядка, – прозвучал лаконичный ответ, когда они вышли на площадку запасной лестницы на девятом этаже.
– Вам легко говорить. Вы не несете чемоданы.
Репортеры и папарацци все еще слонялись у дверей здания суда, вне сомнений надеясь сделать снимки лысой фиолки с фиолетовыми глазами. Но никто даже не взглянул в сторону Линдстром, когда они с Дэном вышли из здания и побрели по Темпл в направлении Лос-Анджелес-стрит.
На углу находился контрольный пункт, через который разрешалось проезжать лишь машинам уполномоченных, но улица была открыта для пешеходов, и они прошли еще полквартала, пока не добрались до цементного глетчера, опиравшегося на цилиндрические железобетонные колонны – монолитного входа в Паркер-центр, здание администрации полицейского департамента Лос-Анджелеса.
Пройдя под глетчером, они углубились в оснащенную кондиционерами штаб-квартиру полиции, и Дэн наконец насладился освежающей прохладой, пришедшей на смену адской жаре улицы.
Он провел Линдстром на второй этаж и постучал в дверь небольшого конференц-зала. Дверь открыл мужчина с суровым лицом, кофейного цвета кожей и аккуратно подстриженными черными волосами. Узел его галстука свободно висел под расстегнутым воротником белой рубашки, выглаженной с военной точностью.
