могучий горец не умел владеть мечом и не знал дворянских военных хитростей, но и без того ему было чему меня поучить. Обоюдоострый кинжал северян был немногим короче меча. Крестьяне не боялись выходить с таким против матерого дикого пса или разъяренного кабана. Большинство горцев не участвовало в серьезных сражениях, но, несмотря на это свое грозное оружие, они довольно часто пускали в ход, когда приходилось отстаивать правду на узких горных тропах, столкнувшись с разбойником или злым соседом, польстившимся на добротную одежду или загнанного зверя. Да и перед тем, как посвататься к девушке, живущей в соседней деревне, многим случалось сойтись в бою с разъяренным соперником. В этих краях никто не спешил бежать к судье, чтобы повиниться в убийстве, и тело поверженного противника старались поскорее сбросить с кручи или схоронить в лесу. Поучая меня хитростям владения оружием, волей-неволей дядька Полун передавал мне свои разбойничьи замашки.
- Стойки эти дворянские оставь для города, - ворчал он, глядя на то, как я замирал с высоко поднятым мечом, - я их не знаю, да нам с тобой они и не нужны.
- Много ты понимаешь, - огрызался я, - сам же говорил, что не умеешь драться на мечах.
- Так ты тоже не умеешь, - ухмылялся в бороду старый бандит, - Тагон мне роздыху не давал, по всей поляне гонял, а ты даже попасть в меня не можешь.
Это была правда. От всех моих мудреных атак Полун легко уворачивался. Казалось, он совсем не запыхался, тогда, как с меня уже сошло сто потов.
- Ты вот, что, господин, - сказал он, когда мы в очередной раз остановились, чтобы отдышаться, - так мечом махать, только зря время терять. Давай по очереди друг на друга нападать. Ты смотри - я шажок к тебе делаю и бью, а ты шажок назад делай, чтобы мне труднее попасть было, потом ты шажок вперед, а я отступаю. Только медленно давай, чтобы друг друга не поранить, а начнет получаться, станем быстро друг друга мутузить.
Я согласно закивал, потому что уже порядком умаялся.
- И внимателен будь. Я тебе в бок нацелился, так ты мой кинжал мечом останавливай, я тебе по ногам, так и ты меч вниз опускай, остриём к земле.
Постепенно я начал овладевать воинской наукой. Конечно уловки и приемы, которыми меня поучал Полун, не имели никакого отношения к благородному бою на мечах, но это было не так уж важно. Главное, что со временем я почувствовал в себе силы для того, чтобы вступить в бой с любым возможным противником. Странное состояние, которое я впервые ощутил во время великой битвы, больше не покидало меня. Тогда сражаясь с кочевниками, мне казалось, что они нападают на меня слишком медленно, и я успевал ударить раньше или вовремя увернуться от вражеского клинка. Наверно в тот день я смотрел на мир глазами богов, но сейчас после долгих месяцев тренировок я самостоятельно научился предугадывать возможную атаку. И еще одна обретенная способность ужасно радовала меня. В день великой битвы на мои глаза словно упала серая пелена, я так разозлился, что махал мечом словно безумный, а потом почти ничего не помнил, зато теперь все мои действия были осознаны и потому правильны.
Делать в деревне мне было особенно нечего, поэтому мы с Полуном часто уходили на ратную поляну и проводили на ней почти целый день. Надо признать, что далеко не всегда мы изнуряли себя тренировками. Взяв с собой изрядное количество пива и солонины, мы беззаботно пьянствовали сидя на высокой круче, с которой открывался потрясающий вид на долину и ущелье. Конечно, в отличие от меня у крестьянина всегда было много дел, но Полун старательно напускал на себя важный вид и без зазрения совести перекладывал свои обязанности на плечи сыновей и единственного зятя.
Вот и сегодня мы запаслись всем необходимым и отправились по тропе к излюбленному месту. Со дня на день в деревне ожидали появления бродячих торговцев, которые обычно заходили в долину, когда зацветали первые папоротники и Полун очень хотел первым заприметить долгожданных гостей. Даже после того, как весенние торги в городе заканчивались крестьяне продолжали пополнять мои кладовые. Небольшую часть товара я мог продать в любое время, главное было не увлекаться и оставить необходимое количество для уплаты королевского налога. Бродячие купцы с радостью брали всякую мелочь, чтобы потом на городских базарах продать ее в два-три раза дороже. Мне они платили серебром или медью, а с простолюдинами расплачивались солью, железными изделиями, разноцветными лентами, которые местные девушки любили вплетать в волосы, сладкими пряниками и стеклянными бусами. Помимо товаров, предназначенных для мены, купцы привозили с собой последние новости, которыми с удовольствием делились с "дремучими" горцами. Еще у них можно было заказать необходимую в хозяйстве вещь или за небольшую плату передать весточку родичам, живущим в соседней деревне. Появление торговцев крестьяне воспринимали, как настоящий праздник и тот, кто первым замечал бредущий по ущелью караван, мог рассчитывать на особый почет и уважение соплеменников.
Мы расположились на поляне в тени высокой сосны. Пока Полун раскладывал закуску на взятой из дома холстине, я решил потренироваться с копьем. Из трех раз я два промазал, зато последний положил точно в центр мишени. Если управляться с мечом и кинжалом у меня получалось неплохо, то метание копья все еще давалось мне с трудом. Никаких особенных секретов здесь не было, просто нужно было чаще тренироваться, но признаться, в последнее время я все больше ленился и к своим воинским обязанностям относился спустя рукава. Мне казалось, что большой мир окончательно забыл про меня, и если в ближайшие годы свое умение мне придется демонстрировать исключительно горным козлам и пролетающим над головой орланам, то и незачем изводить себя понапрасну.
Полун первым заметил вдалеке группу мужчин, пробирающихся по дну ущелья. Старый разбойник принялся уговаривать меня все бросить и поскорее вернуться в деревню, чтобы передать соплеменникам радостную весть. Я ждал караван не меньше остальных и, не раздумывая, отправился бы вместе с ним, если бы не одна странность, которая бросилась мне в глаза - никто из тех, кто спускался в долину, не имел при себе заплечных корзин, в которые торговцы обычно складывали купленный товар.
- Постой, Полун, - сказал я, увлекая старика вниз, чтобы незваные гости не сумели разглядеть на скале его могучую фигуру, - не купцы это.
- А кто ж тогда? - удивился крестьянин.
Как-то
