колени и поклясться в повиновении? Мне никто не отказывает. И я собираюсь дать ей один шанс исправить свою ошибку.
Ради нее самой, ей лучше им воспользоваться.
3
ОЛИВИЯ
Как только его нелепая речь о преклонении перед его величеством закончилась, я направилась к дверям. Мне не нужны незаконные фракции, поэтому нет причин задерживаться. Пальцы едва успевают нащупать ручку, как рука обхватывает мое предплечье, останавливая движение. Секунду спустя вокруг меня появляются еще трое мужчин.
— Пожалуйста, пройдем со мной, — говорит один из них.
У него каштановые волосы и темно-карие глаза. Я молча смотрю на него несколько секунд, прежде чем просто ответить:
— Нет.
— Это была не просьба.
— Тогда почему ты сформулировал свою речь как просьбу?
Он вздергивает подбородок, и двое других хватают меня за руки.
— Пойдем.
Мои босые ноги скользят по полированному полу, и я безуспешно пытаюсь упереться каблуками, чтобы остановить их.
— Что вы делаете? Вы не можете просто…
Остальные люди в комнате оборачиваются, чтобы посмотреть на меня, но никто из них не делает ничего, чтобы помочь мне. Я пристально смотрю на них, пытаясь пристыдить, чтобы они помогли. Но они лишь отводят взгляд.
— Придурки, — бормочу я себе под нос.
Толпа расступается передо мной, когда меня тащат к одной из боковых дверей. Я дергаюсь от рук, обхвативших меня, но они не двигаются.
— Я могу идти сама, — рычу я.
— Тебе следовало подумать об этом, прежде чем отказываться, — говорит темноглазый мужчина.
Прежде чем я успеваю выплюнуть ответ, мы доходим до боковой двери. Он поднимает руку и стучит один раз.
— Входите, — раздается знакомый голос из-за двери.
Деревянная дверь бесшумно открывается, и меня затаскивают внутрь. Все четверо моих похитителей присоединяются ко мне и закрывают за нами дверь. Я снова вырываю свои руки из их рук, и на этот раз они позволяют мне освободиться.
Расправив футболку, я поднимаю голову и вижу, что Александр Хантингтон IV смотрит на меня холодными голубыми глазами.
— Спасибо, я достаточно устала за день, — огрызаюсь я, откидывая плечи назад.
Он качает головой.
— Я сказал тебе, что ты можешь говорить?
— Я не знала, что для этого нужно разрешение.
— Ну, теперь ты знаешь.
Я фыркнула.
Его бледные глаза вспыхивают. Затем холодная маска снова опускается на его красивые черты.
— Я заметил, что ты не приняла участие в клятве верности.
На моих губах появляется насмешливая улыбка, и я пожимаю плечами.
— Извини. Больные колени.
— Тебе девятнадцать, верно?
— Да.
— Ты слишком молода, чтобы иметь больные колени, тебе не кажется?
Я снова бесстрастно пожимаю плечами.
Его ухмылка обостряется.
— А может, это потому, что ты уже провела большую часть своей жизни, стоя на коленях на твердом полу и работая губами.
Мои щеки мгновенно пылают жаром. Отбросив вспышку смущения, я изображаю на лице невинное выражение.
— О, я не знала, что слишком частые минеты могут привести к проблемам с коленями. — Мило улыбаюсь я ему. — Но кто я такая, чтобы спорить с человеком, который явно судит по собственному опыту?
Все четверо его телохранителей слегка отпрянули назад, словно не в силах поверить в то, что только что прозвучало из моих уст. Но я не смею отвести взгляд от стоящего передо мной человека, поэтому не могу не обделить их вниманием.
На несколько секунд в комнате воцаряется гробовая тишина.
Глаза Александра, словно осколки бледного льда, изучают меня, кажется, целую вечность.
— У тебя неплохой не закрывающийся рот, — говорит он в конце концов, его тон обманчиво ровный. Затем он скользит взглядом вверх и вниз по моему телу. — Как тебя зовут?
Я одариваю его холодной улыбкой.
— Попробуй угадай.
В его глазах мелькает еще одна искра раздражения.
— Дэниел.
— Это мужское имя, — отвечаю я, прежде чем понимаю, что он обращается не ко мне.
Охранник с каштановыми волосами и темными глазами, стоящий рядом со мной, даже не поворачивается, чтобы посмотреть на меня. Он не сводит глаз с Александра и говорит:
— Ее зовут Оливия Кэмпбелл.
Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на него. По-прежнему не глядя на меня, он просто продолжает наблюдать за Александром.
— Оливия Кэмпбелл, — говорит Александр, словно пробуя имя на язык.
По моему позвоночнику пробегает теплая дрожь. Несмотря на сложившуюся ситуацию и мое презрение к этому высокомерному человеку, мне почему-то очень нравится, как он произносит мое имя.
— Ты не из семьи Вирджинии Кэмпбелл, — констатирует он. — Так кто же ты?
Снова встретившись с ним взглядом, я пожимаю плечами.
— А кто сказал, что я не оттуда?
— Я.
Поскольку я понятия не имею, кто такая Вирджиния Кэмпбелл, я держу рот на замке, но она звучит важно, и, если я смогу убедить его, что я имею принадлежность к ней, он, возможно, отступит.
Когда я продолжаю молчать, он снова переводит взгляд на Дэниела.
— Она студентка со стипендией, — очень некстати сообщает Дэниел.
Я бросаю на него взгляд, а затем снова поворачиваюсь к Александру. И в этот момент я чувствую разницу в классе, между нами. Огромную, как океан. Он стоит в безупречном дизайнерском костюме, который, наверное, стоит больше, чем аренда моего общежития, а на мне простая белая футболка, которую я купила в Target за пять баксов.
По лицу Александра пробегают удивление и веселье, и он поднимает на меня брови.
— Студентка со стипендией?
Скрестив руки на груди, я рычу:
— И что?
Он не отвечает. Вместо этого он просто наблюдает за мной со своей чертовой ухмылкой на лице. Так как я отказываюсь прерывать его первой, я просто молча смотрю на него в ответ.
Он весело выдыхает, а затем цокает языком:
— Я дам тебе один шанс исправить свою ошибку, — объявляет он.
— Какую ошибку?
— То, что ты не приняла участие в клятве верности.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не фыркнуть. Я совершенно не намерена приносить клятву верности. Ни ему, ни кому-либо еще.
— Это не было ошибкой, — говорю я ему, слегка приподнимая подбородок.
— Я не согласен. Это была очень серьезная ошибка. Но меня можно убедить забыть об этом. — Он машет рукой в сторону пола перед своими ногами. — Встань на колени, прижмись лбом к полу и поклянись мне в послушании, а потом вылижи мои туфли.
Из моего горла вырывается смех. Это шокирующий и совершенно невероятный звук.
Александр лишь продолжает смотреть на меня, его лицо мертвенно серьезно.
— Я так не думаю, — выдавливаю я, поскольку он явно не в состоянии расшифровать это по одному только моему смеху.
— На колени. Поклонись. Оближи мои туфли. И покорись мне.
— Я не
