Уважали и были благодарны за достойную жизнь.
Через несколько дней придя на пепелище и увидев, разрушенное родовое гнездо, где жили родители ее мужа, где была счастлива она, сердце бабушки не выдержало, не перенесла такого горя и умерла. В Борисовке объявили сход, собрались старосты всех деревень, принадлежавших Винарским. По общему решению из оставленных Софией Петровной денег выделили необходимую сумму на похороны, оставили на памятник, а остальное разделили между деревнями, на черный день, так сказать. Отпели барыню и похоронили достойно на семейном кладбище.
Я об этом ничего не знала и неделю ждала, когда бабушка приедет в город. Не дождавшись пыталась вернуться, хотела продать драгоценности, нанять людей и стереть с лица земли Реуцких. Отомстить за все беды, что они нам причинили. Но Федька запер меня в доме, охранял и не выпускал пока не выплакалась, пока не остыла от ненависти, пока не успокоилась. Все подробности мы узнали от Курчавого, который привез в город продукты на продажу.
Вход в подземелье бандиты не нашли, искали, спрашивали у местных, но не нашли. Спустя много лет Федор, слегка подвыпив, случайно проговорился, что имение подожгли не бандиты. Бабушка велела, чтобы ничего не досталось чужим людям, чтобы спрятать тайный ход.
Просидела я в тоннеле до глубокой ночи. Затем все же выбралась и добралась до деревни, а оттуда на телеге Василия до города. Бабушка видимо что-то знала, потому что постоянно последние дни заставляла одевать платье с потайными карманами. Я удивлялась, но не спорила. Мне оно нравилось, простое и удобное. В одном из них самом большом я и спрятала документы. Уезжали глубокой ночью. Меня переодели, натянув сверху крестьянскую рубаху и юбку. Завернули в платок, так что виден был только нос и обули в простую обувь. Боялись, что по дороге встретим людей Реуцких.
Федька тогда уехал вместе со мной. В день нападения ждал меня у Курчавого во дворе. Хотел бежать искать, когда темнеть начало, да Васька отговорил. Сказал: «Барышня, девка смекалистая. Прибежит. Ешо надо пождать. Могём лихих людей привезти и барышню погубим».
На вопрос почему Федя не хочет возвращаться я получила неожиданный ответ. «Не буде здеся порядку», — сказал и сел рядом со мной в телегу Курчавого.
Когда-то моя бабушка выкупила его у соседа-помещика Реуцкого, дала вольную. Жить разрешила в усадьбе, а узрев талант в резьбе по дереву, выделила несколько комнат под мастерскую. Вот так и появился Федор Золотой, которого знала вся округа. Мастерская сгорела вместе с усадьбой. Парня здесь ничего не держало. Вот и решил со мной ухать в поисках лучшей жизни. Да и Софье Петровне обещал за мной присмотреть.
Оказалось, что Софья была единственной дочерью моего прадедушки. Вышла замуж, и уехала за мужем. После смерти отца наследство приняла, но возвращаться в Царство Польское не захотела. И теперь все то, что ей завещала ее семья, досталось мне. Поверьте, золотые горы не посыпались, «манна небесная» не полилась. Хороший добротный дом, небольшой конезавод, пара деревень и счетов в местных банках. Хорошего управляющего нашел мой прадед. Даже после смерти владельца все работало как часы.
«Откуда же взялась я?» — Спросите Вы. А я, Екатерина, незаконнорожденная дочь Николая Винарского, бабушкиного сына. Я никогда не видела своего отца и не знаю кто моя мать.
В прощальном письме было написано, что отец привез меня еще грудным ребенком и оставил своей матери на воспитание. Признал, дал свою фамилию и уехал нести службу в доблестной царской армии.
Писал редко, не приезжал ни разу. Во всяком случае я таких событий не помнила. Видела отца только на картине. Софья Петровна стабильно перечисляла на банковский счет деньги назначенные ее мужем своему сыну как содержание. Спустя десять, лет мой отец погиб при странных обстоятельствах.
Именно об этих обстоятельствах и писала бабушка в своем прощальном письме. Николай Винарский не был даже похоронен, ввиду отсутствия трупа. Утонул, по показаниям свидетелей. Хотя мне было сказано, что похоронен он далеко на чужбине и нам туда не добраться.
Через несколько лет после смерти отца, к нам приехал один из его сослуживцев, а также наш дальний сосед, Михаил Реуцкий. Сообщил бабушке, что Николай, незадолго до смерти, проиграл ему имение в карты и потребовал возврат долга. Из представленных документов, была только расписка, написанная рукой моего отца и с его подписью, на очень большую сумму карточного долга. Взамен Реуцкий требовал либо баснословных месячных выплат, либо отдать ему большую часть земель.
Моя бабушка в ответ показал копии документов, оригиналы были спрятаны, подтверждающие владение ею землями Винарских по праву наследования и отказала Реуцкому в выплате долга, так как имение Николаю никогда не принадлежало и распоряжаться он этим имуществом не мог.
Бабушкин муж, Евгений Винарский, знал, о пагубном увлечении своего сына и составил завещание так, что Николай мог только получать определенный денежный доход. Все имущество и земли унаследовала после мужа его любимая жена, Софья Петровна.
Реуцкий был не просто разочарован, он был в ярости. Он понял, что просто так Винарских не возьмешь и начал действовать низко и подло. Нанимал воров, чтобы те проникли в дом и украли подлинные документы, травил скот, портил дороги…Но бдительные крестьяне вовремя доносили барыне о всех злодеяниях соседа и с неприятностями быстро справлялись.
Противостояние длилось долгих пять лет. И что странно в суд Реуцкий не подавал, хотя мог. Видимо что-то с этой распиской было не так. Бабушка это сразу заподозрила, ей показалось, что основная часть расписки, где была указана сумма долга, как будто была написана другой рукой. Но подпись была точно Николая Винарского.
Я знала о том, что нам все время пакостил какой-то сосед. Но то, что это связано с моим папой, бабушка мне не рассказывала. Не хотела, чтобы внучка думала об отце плохо. И вот только читая прощальное письмо я узнала подробности.
А потом к нам в имение с визитом любви и дружбы приехал сын Михаила Реуцкого. Симпатичный, образованный, чем не жених? Но мне он не нравился. Его вежливые слова пестрили лестью, а, казалось бы, нежные ухаживания были наиграны и не естественны. Бабушке он кстати тоже не нравился. Никакие рассказы Сергея Реуцкого о дружбе между соседями и о сожалении о стольких годах вражды, в искренности чувств новоиспеченного жениха, Софью Петровну не убедили. Но приезжать в имение она ему разрешила и попросила меня быть внимательной и осторожной. «Худой мир лучше войны. А там посмотрим», — сказала бабушка.
Сергей был старше меня на 4
