И я не поручусь, что кто-то, кроме меня, сумеет, если понадобится, сдержать ту тварь. Хоть и надеюсь, что до этого не дойдет.
К горлу подкатил ком. Я презирал себя за это чувство облегчения. Потому что и сам сомневался, что поверю кому другому, как верил Саммерину. Сильная магия – власть над плотью – позволила бы ему, одному из немногих, совладать с Тисааной, если бы Решайе вырвался на свободу. А такой силы воли, чтобы на это решиться, я ни за кем больше не знал.
Его не было с нами, когда Нура вскрыла мой разум, чтобы казнить целый город. И когда Решайе моими руками убивал мою семью, тоже не было.
Но хотя Саммерин никогда не говорил об этом вслух, я знал, что эта ноша и его тяготит.
Больше говорить было не о чем. Я просто хлопнул его по плечу и снова устремил взгляд на море. А над морем все ближе и ближе вставали Башни, и тень их становилась все холоднее.
– Что-то неладно, – пробормотал я.
Я не заметил, что говорю вслух, пока не услышал рядом голоса Саммерина:
– Да, неладно.
Тисаана вышла на нос, к нам с Саммерином. Она молчала, но я и в молчании ее слышал сомнение.
Нам уже виден был порт. Но если треллианцы кипели радостным волнением, остальные, сбившись на носу корабля, вглядывались в него с опаской.
Что-то было не так.
Люди на причалах казались пока лишь цветными пятнышками, но я заметил много, слишком много золотых мундиров – форму королевской гвардии. И высившиеся над нами Башни казались… темнее обычного. И молчаливее. И столичные причалы, обычно облепленные десятками, а то и сотнями рыбачьих суденышек, теперь были сплошь обставлены стройными, узкими кораблями.
– Военные корабли, – сказал я.
– Военные? – Тисаана с тревогой обернулась.
В этом слове звучало: «Так скоро?»
Я чувствовал себя так же. Я готовился к войне. Но не думал, что она будет ждать нас прямо на причале.
Все мы оглянулись на Нуру – Нура наверняка знала больше, чем сказала. Но и в ее лице, вытянувшемся при виде кораблей, мне почудилась озабоченность, а то и недо-умение.
– Нельзя туда править. – Тисаана покачала головой. – У нас столько людей на борту. Я не стану рисковать.
– Причаливать не будем. – Я кивнул на шлюпки у борта. – Сперва сплаваем сами, разберемся, что за дела. А уж тогда подведем корабль.
Никто мне не возразил. Мы приготовили шлюпку и сели в нее. Нам передали с палубы оружие. Обхватив ладонью рукоять своего меча и передав Тисаане ее Иль Сахай, я на миг заглянул ей в глаза. Оба мы думали об одном. Вот сейчас, сжав в руках оружие, мы рухнули с небес – из выпавшей нам недели мира – на землю.
Шлюпка с громким плеском опустилась на воду. Она приняла в себя Тисаану, Саммерина, Нуру, Эслин и меня. Ариадна осталась и без глаз наблюдала за нами с борта. Я взялся за весла.
Мы молчали. Порт приближался. Скосившись через плечо, я увидел одетые в золото фигурки. С нашим приближением они подтягивались на причал. Теперь я разобрал, что не так с их мундирами: они выглядели почти как у королевской гвардии, но с одним отличием. На груди у каждого краснело пятнышко – герб или значок, издалека я не мог разглядеть.
Такого раньше не бывало. Королевская гвардия не носила родовых гербов. Даже герба королевы.
К тому времени, как шлюпка стукнула о доски причала, я насчитал на нем более двух десятков солдат, и подходили еще. Капитан в откинутой за спину красной мантии стоял впереди и разглядывал шлюпку. Двое солдат подняли нас наверх.
Не было времени порадоваться надежной опоре под ногами. Я узнал капитана и стал понимать меньше прежнего.
– Привет, Максантариус. – Капитан улыбнулся, не разжимая губ. – Давненько не виделись. Я не слишком верил слухам о твоем возвращении.
– Элиас… и вправду давно.
Когда я его знавал, он, тридцатилетний, был лучшим из известных мне воинов. Наверняка и сейчас оставался таким же грозным, хотя темные волосы побелели на висках и на лице собрались морщины.
Я не упустил взгляда, которым он смерил меня, Тисаану, Саммерина, Нуру, оценивая каждого, как солдат оценивает противника. Не упустил и того, как взялись за рукояти мечей его люди, скрывая под сдержанной любезностью то же предвкушение боя.
Я поднял взгляд на поднимавшийся ступенями город за их спинами – и подавился ругательством.
Город был от нас отрезан.
Со стоящего в отдалении корабля нам из-за причалов не видно было деревянных заграждений, заслонивших лестницы к городу. Вдоль них выстроились солдаты. Вот почему в порту так тихо: вход перекрыт.
Ловушка. И по взглядам Элиаса я догадался, на кого она расставлена.
Элиас кивнул Нуре:
– Нура, всегда рад видеть.
– Не можешь ли объяснить, зачем вы приперли нас к стенке? – холодно откликнулась она.
Он усмехнулся, ничуть не удивившись такому ответу:
– Не собираюсь припирать вас к стенке. И охотно объясню, как только вы сложите оружие.
Он оглядел Тисаану с любопытством, от которого мои пальцы крепче стиснули рукоять.
– Я бы предпочел в обратном порядке, – сказал я.
– Не нужно доводить до грубости.
Краем глаза я увидел, как Эслин поднимает копье, как напрягается всем телом, будто кот перед прыжком на птичку.
– Мы служим аранской королеве, – сказала она. – Поднять против нас оружие – измена. Дайте пройти.
Элиас в недоумении сдвинул брови.
– Вы служите Зериту Алдрису, – сказал он, – изменившему законному королю Ары Атрику Авинессу. И мы, разумеется, не можем этого допустить. Связь с Алдрисом делает вас предателями Ары и трона. Бросайте оружие.
Что?
Мы остолбенели. Наше смятение можно было пощупать руками.
Атрик Авинесс? Атрик приходится Сесри дядей по матери. А Зерит тут при чем?
– Зерит? – повторил я.
– Королю? – переспросила Тисаана. – Мы только…
В эту минуту еще была надежда решить все миром. Но Эслин одним движением разбила ее.
Она метнулась вперед и приставила копье к горлу Элиаса. Наконечник искрился магией.
– Ты нам не грози! – прорычала она.
И тогда пристальный взгляд Элиаса сделался стальным.
– Долой оружие! – повторил он.
Все его солдаты подняли мечи.
– Не вставайте против нас, – прошипела Нура.
Время замедлилось. Мой взгляд метнулся к гвардейцам за спиной у Элиаса – судя по глазам, все были в полной готовности. Каждый уже выбрал себе цель. Нас не собирались отпускать живыми.
– Я три раза не прошу, – сказал Элиас.
Он сказал правду. Но слова еще не слетели с его губ, как его люди пришли в движение. И моя магия
