дверях, чтобы не дать ей совершить побег, пока похититель обходит машину. И махнув нам на прощанье рукой, Раевский, а если верить Элькиным описаниям, то это именно он, увозит нашу подругу в непроглядную снежную тьму.
Парни одобрительно галдят: мол, вот как с вами, бабами, надо. На плечо и в пещеру. Даже Тоха не удерживается и отвешивает хозяйский шлепок по Анькиной попе. В глазах подруги мелькает заинтересованный огонек, и они с мужем заговорщицки переглядываются. Некоторые девчонки возмущаются, конечно: дескать, как это мы позволили Элю забрать, но у незамужних в глазах белая зависть.
Романтика, конечно, в стиле "Кавказской пленницы", но что-то в ней есть.
Вот и я смотрю вслед машине Раевского с горькой тоской. Кому-то везет с мужиками, но не мне.
Да знаю-знаю, все у них было сложно. И сейчас еще не все утряслось, но я в Раевского верю. Даже больше, чем в Элю.
— Погодите, — запоздало соображает Таня. — А машина Элькина как же?
Терентьев хохочет:
— Ты хахаля ее видела? Он или уж найдет, как машину перегнать, чтоб зазноба на морозе зад не морозила, или новую ей купит. Пошли пить, Танюха! Скоро старый новый год, пора разогреться!
Все уже зашли, а еще некоторое время стою на крыльце в одиночестве, рассуждая о несправедливости, допущенной судьбой по отношению к моей женской доле.
Блин, небо мутное, даже звезд не видно.
Но если представить, что где-то там за белесой пеленой, сейчас падает звезда, то можно загадать желание.
Мне так хочется какого-то чуда, хоть чего-то приятного, чтобы погасить весь негатив сегодняшнего вечера, что я как в детстве, выпуская облачко пара и глядя в небо, загадываю желание.
Глава четвертая
Заходя в дом, наконец снимаю пахнущую морозом куртку.
Из общего зала доносится веселый гул, звон переставляемой посуды, а я все не могу себя пересилить и сбросить пасмурный настрой.
Самой противно быть унылым гов… унылой задницей, надо еще тяпнуть обезболивающей текилы, авось, полегчает.
С тяжелой душой я присоединяюсь к друзьям.
Когда вижу, как некоторые из них игнорируют Краснова, на душе становится чуть теплее.
После моей выходки с вывозом вещей, он названивал всем и рассказывал всякие мерзкие небылицы. Вроде как я давно его делала несчастным, Саша героически терпел все: и мои пьяные выходки, и непонятные задержки на работе (типа, знает он, за что мне такую зарплату платят), и алчную натуру, требующую у него дорогих подарков.
Дорогим подарком Краснов считал все, что стоит больше пятисот рублей. Это если подарок приходилось покупать для кого-то другого. А когда подарок дарили ему, почему-то цена должна была быть выше в несколько раз. При таком раскладе, да. Банный халат из Ошо — верх расточительства. Каждый год ведь приходится покупать!
В общем, долгие годы Краснов страдал, а когда обрел настоящую любовь, тут-то я и показала свою паскудную натуру. Преследовала его, ограбила и нажаловалась его родителям.
И весь этот бред он вещал моим друзьям, которые знают меня долгие годы. Собственно, как облупленную они меня знают. Поэтому верить Краснову друзья не спешили, а предпочитали сначала уточнить у меня, какая комета угодила в Санька. А узнав, в чем дело, советовали мне еще и дверь ему дерьмом обмазать. Ну чтоб не обидно было за клевету.
Как говорится, если вас незаслуженно обвиняют — заслужите.
Чувствуя, что снова закипаю, уговариваю себя потерпеть. Надо просто пережить эту ночь, а там или он уедет, или я. Надеюсь, с инстинктом самосохранения у Краснова все в порядке, потому что в случае чего я за себя не ручаюсь.
Но как назло, Сашок сегодня в ударе. Весь вечер на арене, что называется.
Он феерит к месту и не к месту.
Не дай бог, кому-то другому достанется немного внимания.
И во всем-то он эксперт, и все-то Краснов знает и умеет, ах, какой анекдот знает наш Сашенька! Я никому не рассказывала, но он их перед зеркалом репетирует.
Если б я не была на него так зла, мне было бы за него ужасно стыдно.
Но гаже всего становится, когда припивший Краснов начинает докапываться до меня. Тот мерзкий пенсионерский подход, когда тебе говорят комплимент, а ты помыться после него хочешь. И все с улыбочкой. А возразишь, и сразу тебе укажу на недостаток чувства юмора, и вообще ты все неправильно поняла.
Похоже, больше мне не будут предлагать руку и сердце.
Не сказать, что я расстраиваюсь по этому поводу.
Меня вообще пробирает омерзение при осознании, что с этим человеком я была вместе пять лет, три года из которых мы жили под одной крышей.
Сразу после полуночи, не выдержав Красновского бенефиса, я отчаливаю наверх. Друзья провожают меня грустными взглядами, но никто не лезет. Все бы предпочли, чтобы спать пошел Санек, но он вовсю барагозит.
Жаль, что толком не удается пообщаться с друзьями, но зато и эту тварину я видеть не буду.
Но мои надежды не оправдываются.
Стоит мне только завершить телефонные поздравления родителей, как дверь в комнату распахивается. Краем глазу вижу на пороге покачивающегося Краснова.
Этого еще не хватало!
— Проваливай, — убирая телефон в задний карман джинсов, бросаю ему, даже не глядя на него.
— Ну уж нет, — бычит он. — Ты мне сейчас за все ответишь!
— Это за что же? — искренне поражаюсь я.
— Ты меня идиотом перед всеми выставила! Ломаешься! Я к тебе с извинениями, а ты нос воротишь, да еще и при всех! И родаков на меня натравила!
— Иди ты! Ты серьезно думаешь, что я могу тебя простить? — изумительно!
— А че нет? Вкрайняк я тебя по-другому ща проучу, хотел после свадьбы всыпать уже, но так даже лучше. Я тебя ща так натяну, сама запросишься назад! Ты ж е*ливая сучка! Кончаешь, как не в себя! Не удивительно, что начальство тебя ценит.
Краснов все еще стоит в дверях, а я оглядываюсь в поисках чего-то, чем могу его вырубить, если и впрямь полезет.
— Тебе откуда знать, как я кончаю? Мне пять лет приходилось симулировать, чтоб твою нежную душу не травмировать! Всю дорогу догонялась вибратором, — открываю ему глаза на правду.
Я и в самом деле, жалея любимого ни разу не призналась, что он не так хорош, как о себе думает. Один раз вот попробовала не симулировать оргазм, так я думала, он мне мозоль там натрет, пришлось стонать.
— Врешь! — его
