шахте, где пряталась команда Тараса Лобова.
– По моим данным, с ними вместе исчезла Снежана Иваненко, майор разведки, сестра полковника Шелеста, – добавил Коростылёв. – Он руководил в штабе главного разведуправления разработкой специальных операций и курировал ЧВК. Может быть, он что-то знает?
Президент посмотрел на Борисова.
– Что скажете, Валерий Егорович? Вы знаете Шелеста?
Советник помолчал.
– Шелест – человек РОКа, – проворчал Рубеко.
– Ну и что из этого следует? – вскинул брови президент.
В его глазах появился отблеск неуверенности, и Борисов понял главу государства. В последнее время его упрекали и недоброжелатели, и друзья, что не содействовало улучшению настроения. Враги из лагеря либералов правительства и олигархов пытались торпедировать все усилия президента, направленные на укрепление России. Друзья не раз предлагали ему сменить руководство финансового блока и Центробанка (до сих пор подчинявшееся указкам Международного валютного фонда и «вашингтонского кагала») за рост инфляции, обвал рубля и отток капиталов за границу. Но воз и ныне был там, на другом берегу океана мировой экономики. Стране не давали развиваться! Президент же боялся делать резкие шаги, получив за год правления прозвище «человек шаг вперёд, два шага назад».
– Если Шелест и причастен к этому делу, мы никогда об этом не узнаем, – вместо советника ответил на вопрос президента замминистра.
Морозов продолжал вопросительно смотреть на Борисова, и Валерий Егорович вынужден был сказать правду:
– Полковник Шелест действительно связан с Корпусом, но это не значит, что он действует по его указке. Олег Иванович на деле доказал свою преданность Отчизне и состоятельность как прекрасный тактик и стратег. За ним множество блестяще проведённых операций за линией фронта. Если позволите, я поговорю с ним и узнаю всё, что знает он.
– Думаете, он признается?
– Это человек чести.
Президент опустил глаза, уходя мыслями в себя.
– В конце концов можно не заострять внимания на этом инциденте, – сказал Семенихин рассудительно. – История с самоходкой ещё не конец света. Всё закончилось благополучно, блуждающая огневая группа ликвидирована, кстати, её аббревиатура БОГ прижилась. Можно ставить точку.
– Оптимист, – проворчал Рубеко. – Надо же знать, кто отдавал приказы этому, гм, «Бесогону». Не то снова получим «Бесогон», но уже похлеще. Что, если кто-нибудь уведёт «Искандер» или комплекс с «Кинжалом»? Да и ударит по Киеву?
– Лишь бы не по Кремлю, – неожиданно рассмеялся Коростылёв. – Удивляюсь, что самоходка не сделала этого, то есть не грохнула бункер Зеленского.
– Не успела, наверное, – пошутил Семенихин.
– Вот тогда и наступил бы конец света! – сердито отрезал Рубеко.
– Почему?
– Потому что пиндосы точно полезли бы напрямую, либо науськали бы поляков!
– Напрямую вряд ли, – сказал Коростылёв. – Они трусы, несмотря на их животную ненависть ко всему русскому.
Президент очнулся:
– Как говорил Шопенгауэр, каждый принимает конец своего кругозора за конец света. К сожалению, ненавидеть русских стало обыденностью не только украинцев, но и всего Запада. Встал утром, плотно позавтракал, поцеловал детей и поехал убивать русских, радуясь жизни. Валерий Егорович, поговорите с Шелестом сегодня же и доложите о результате.
– Непременно, – пообещал Борисов.
Морозов осмотрел сумрачные лица помощников.
– Я так и не понял, вы действительно хотите найти виновных в несанкционированных ударах по территории Украины или умело саботируете расследование?
Сидящие за столом обменялись косыми взглядами.
– Я рад, что инцидент имел место, – признался прямой, как оглобля, заместитель министра обороны. – Он заставил врага испытать настоящий страх и вселить в души наших бойцов надежду на справедливое возмездие. Как нацистам, так и кукловодам, и нашим предателям на всех уровнях, которых вы хорошо знаете.
Вопреки ожиданиям Борисова, президент не обиделся.
– Если бы всё было так просто, Степан Сидорович. Ситуация намного сложней, чем вам кажется. Мы обязаны разобраться в этом деле досконально, чтобы не получить в финале войну с НАТО.
– Мы и так воюем с НАТО.
– Вы знаете, о какой войне идёт речь. Я говорил с вашим шефом, Дмитрий Алексеевич, – Морозов перевёл взгляд на Семенихина, – он обещал принять все необходимые меры для поиска командиров самоходки.
– Этим я и занимаюсь, – кивнул начальник разведки.
– Только ради бога без жертв! – пробурчал Рубеко. – Виновных надо именно взять живыми, чтобы разобраться в нюансах, а не мёртвыми.
– Разумеется, Степан Сидорович.
– Как вы думаете, Валерий Егорович, если я сам побеседую с руководителями РОКа, без посредников, мне скажут правду?
– Без посредников – это хорошо, – усмехнулся Рубеко. – В вашем окружении немало людей с… э-э… иным мировоззрением.
– Разрешите сначала сделать это мне, – повторил просьбу Борисов.
Президент прищурился, изучая лицо советника, нехотя кивнул.
– Хорошо, попробуйте. Но Степан Сидорович прав, всех причастных к этому конфликту с «Бесогоном» лиц ни в коем случае не ликвидировать! Это приказ! За невыполнение всех ждёт если не трибунал, то судебное преследование! Обещаю!
Борисов с любопытством вгляделся в ставшее гранитно-твёрдым лицо Морозова. Таким он видел его редко, и настроенность главы страны на справедливое решение проблемы порадовало.
Реал-Х. Донбасс-Х
Время – полдень
Переживание темноты и падения в бездну стало настолько привычным, что Тарас пропустил эти мгновения без участия нервной системы. Сознание мигнуло, сердце упало, запустилось вновь, зрение восстановилось, и капитан почувствовал, что стоит вместе с крепко обнявшимися спутниками в центре глинистой чаши глубиной в четыре метра и диаметром около восьми, с редкими кустиками пожелтевшей травы поверху. Не сговариваясь, разомкнули объятия, начали озираться, вглядываясь в тусклое серое небо.
После боя в Луганске‑88 и освобождения Лавинии, подруги Итана, Иннокентий предложил проделать эксперимент с переходом в другую реальность всем вместе, а не двумя группами, как раньше.
– Мы же не уместимся, – с сомнением проговорил Шалва Топорадзе, отзывающийся на псевдоним Штопор.
Он имел в виду то обстоятельство, что кюар-объём при переходе из реала в реал не мог превысить двух кубических метров и массу в четыреста килограммов. При первом сбросе из двадцать третьего реала сам Иннокентий забрал с собой троих мстителей: Штопора, Кота и Соло, а Итан – Лавинию и пару Тарас – Снежана. В данный момент предлагалось совместить объёмы и попытаться переместиться сразу всем восьмерым.
Обнялись, Итан и его «восемьдесят восьмой брат» обхватили шестёрку бойцов и подруг с двух сторон, и оба «включили» кюар-ключ. И ведь получилось! Правда, где они вышли в этот раз, в каком реале, угадать по ландшафту было непросто.
– Где мы? – тихо спросила Лавиния, не отходившая от Итана ни на шаг.
Тарас взбежал по растрескавшемуся склону чаши наверх и замер.
Чаша, судя по всему, была кратером от взрыва какого-то мощного боеприпаса. А вокруг насколько хватало глаз до туманно-размытого горизонта тянулась бугристая равнина, испещрённая тысячами воронок разного размера. Вдоль других таких же
