штатном режиме, стыковка грузовых модулей надежна, и корабль готов к старту. ЦУП отключился, а команда грузовика проводила последние приготовления перед стартом. Теперь оставалось ждать прохода большого спутника Клеопатры – пятикилометрового Алексгелиоса – и тогда, после «отмашки» диспетчера, можно будет начать рейс.
Обычный рейс по транспортировке добытых в Поясе астероидов полезных ископаемых – такие во внутренней части Солнечной системы каждый день стартуют десятками. Конечным пунктом почти всех грузовиков значится орбита Марса – на планете сейчас идут великие преобразования и стройки, которые остро нуждаются в ресурсах. И задача каждого капитана – доставить груз вовремя.
Романтика космоса
В представлении юнцов, только-только переступивших порог космического училища, космос – это хоть и опасно, но жутко интересно. Захламленные фантастикой умы рисуют захватывающие дух космические пейзажи, полные приключений полеты и не доступную простым смертным романтику дальнего космоса.
Поэтому по статистике треть курсантов покидает училище после второго курса: они испытывают жестокое разочарование от первых тренировочных полетов. В этих коротких полетах, где будущие пилоты пробуют управлять кораблями, вдребезги рассыпаются все фантазии и мечты.
Оказывается, это просто работа. Сложная, тяжелая, изматывающая работа. Но главное разочарование курсанты испытывают в первые недели первого дальнего полета. Потому что пилотам элементарно скучно. Они, на долгие месяцы заточенные в высокотехнологичной жестянке, созерцают лишь густую черноту космоса, усыпанную холодными иглами звезд. Если повезет с маршрутом, то удастся поглазеть на планеты, да и то издалека. И все, никаких красот, никакой фантастики, никакой романтики – только работа, инструкции, уставы и опасность навечно остаться в пронизанной солнечным светом пустоте.
Уже через несколько часов после старта Клеопатра превратилась лишь в одну из ярких звезд. Впереди, будто красный уголек, светит другая яркая звезда, которая через тридцать суток примет в объятия своего гравитационного поля семисотметровую тушу ГКМ-1875 – это Марс.
И только Солнце, маленькое, почти белое с фиолетовым оттенком Солнце разбавляет безмолвие и скуку космического пространства, в котором громада грузовика имеет не большее значение, чем пылинка.
Через трое суток грузовик прекратил разгон, и такая удобная для экипажа искусственная тяжесть исчезла. Но во вращение был запущен «бублик» жилого отсека, и люди снова смогли наливать воду в обычные стаканы. Лишь по капитанскому мостику медленно дрейфовал карандаш – в этой капсуле с прозрачным куполом всегда царит невесомость.
В космосе тоже есть начальство
Теперь капитан мог отдохнуть. Но отдыха не получилось – стоило Сергею покинуть мостик, как его тут же вызвал вахтенный. Обычно в это время ничего не происходит, а поэтому сигнал внутренней связи, раздавшийся в тишине каюты, заставил капитана немного удивиться.
– Капитан слушает.
– Товарищ капитан, мы только что получили сообщение, эээ… К нам прибывает гость.
– Гость? – Сергей понял, что не зря удивился. – Какой гость?
– Никак не могу знать, товарищ капитан. Связь была односторонней, мы получили сообщение о прибытии на наш корабль должностного лица, которое следует ждать примерно через восемь часов.
Сергей снова вернулся на капитанский мостик, дважды прочел сообщение, но теперь удивляться не стал – прибытию должностного лица на рядовой корабль Грузового флота не нужно удивляться, это лицо нужно без лишних вопросов принять и устроить. Благо, на судах типа ГКМ-18 достаточно кают. И ради должностного лица команде нужно надеть установленную уставом форму, да и вести себя соответственно.
Инспектор Главного управления прибыл на корабль спустя семь часов сорок девять минут. Он прилетел с Аспорины, где решал вопрос о начале промышленного освоения этого астероида. К инспектору был приписан служебный корабль, но в нем обнаружилась критическая неисправность, сделавшая невозможным свободное перемещение важного должностного лица по Поясу астероидов. Вот так инспектор и оказался на ГКМ-1875, добравшись до него на легком челноке.
Перед капитаном предстал Иван Петрович – щуплый высокий человек лет сорока, в пиджаке без галстука, в очках и с тонким кейсом в левой руке. В правой был планшет, от которого инспектор практически не отрывал глаза, решая какие-то свои инспекторские вопросы. Иван Петрович лишь однажды посмотрел на Сергея – острый, цепляющийся за все шероховатости взгляд в одно мгновение оценил капитана, будто проник в его душу, вытащил оттуда все самое потаенное, и снова утонул в голубоватом стекле планшета.
В последующие несколько суток капитан и инспектор не встречались, так как ни тот, ни другой не нуждались друг в друге, и их жизнь будто бы протекала в разных реальностях. Но капитана это нисколько не беспокоило.
Беда не бывает чужой
… – Товарищ капитан, принимаем сигналы SOS!
Слова связиста раздались как гром среди ясного неба.
– Сигналы SOS? – уже на бегу к капитанскому мостику переспросил Сергей.
– Да, терпит бедствие грузовое судно, но в сообщении указаны только координаты. Сигналы бедствия отправляются автоматическим передатчиком – на наши запросы корабль не отвечает, хотя расстояние до него позволяет наладить нормальную связь.
– Объявить общую тревогу! Штурман – рассчитать точные координаты и курс терпящего бедствие корабля! Двигательному отсеку – готовность! Всей команде, не занятой в маневрировании, укрыться в гравикомпенсаторных ваннах! Начать подготовку к экстренному торможению, готовность – семь минут!
Капитан быстро отдает четкие, недвусмысленные приказы, команда эти приказы выполняет не менее четко и быстро. Но все знают, что Сергей идет на большой риск: остановить тушу ГКМ-1875, разогнанную до скорости около сорока километров в секунду, да еще и повернуть ее – сложное и опасное дело. Опасное не в последнюю очередь для команды, которая испытает серьезные перегрузки. Все понимали это, но все молчали, делая свое дело.
Все, но только не инспектор. Этот человек бесшумно, как тень, появился за спиной Сергея, всем своим видом выражая протест.
– Отмените общую тревогу, прекратите торможение. Сейчас же!
В первое мгновение капитан не понял этих слов, сказанных мягким, но не терпящим возражение голосом. Почти шепотом.
– Нет. – Сергей повернулся к Ивану Петровичу, уколовшись об его острый взгляд. – Приказы отменены не будут.
– Я – инспектор Главного управления, и мои приказы должны быть выполнены. Немедленно отменить общую тревогу!
Сергей с удивлением смотрел на инспектора. Капитан и сам прекрасно знал, что маневр опасен, и даже не тем, что может нанести вред кораблю и людям, а тем, что он полностью нарушает график и траекторию полета, рассчитанную заранее, и утвержденную в двух инстанциях. Отставание от графика даже на несколько часов чревато большими последствиями – грузовик может просто-напросто «промазать» мимо Марса, а для нового маневра может не хватить топлива. Вот так огромный корабль может просто и незатейливо остаться в космосе, потеряв управление, и
