колдун, и парни об этом даже не догадываются, то вряд ли у него получится заставить вернуть его ведьмин артефакт. Наверняка тот применит отвод глаз или затуманит головы, а наутро никто ничего не вспомнит.
Бедная Сашка, мучается по чужой вине, а с ней и ребёночек страдает. Милка вспомнила, как малыш ей улыбнулся. Хороший мальчишечка, крепкий, здоровый, другой бы давно уже сдался, а этот — улыбается.
Накинув на плечи шаль, Меланья вышла на крыльцо, подышать свежим воздухом. Почти полночь, в деревне тихо, только кузнечики бешено стрекочут. Фонари освещают единственную центральную улицу, на которой нет ни единой души. Кое-где в окнах горит свет. Хорошо здесь, спокойно, но похоже придётся ехать. Не сможет она себя простить, если не поможет тем, кто к ней обратился. Будет постоянно вспоминать и на душе неспокойно. "Утром встану, сразу ему позвоню", — подумала она, — "а сейчас спать".
Ночь была беспокойной, вдруг приснилась бабуля. Давно ведь не являлась, а тут стоит, молчит и на Милку с укором смотрит. Внучка хотела подойти ближе, спросить, чем недовольна, но старушка запретила, только себя по груди в области сердца ладонью похлопала и исчезла. К чему такое? Ладно, поживём увидим.
Утром Мелана сходила на службу в местную церковь, свечи поставила и маме и бабушке, поминальную заказала. А вернувшись домой, набрала Лёшке. Он трубку взял не сразу, а только на второй звонок:
— О, привет, какими судьбами? Сто лет не звонила, чего вдруг? — услышала она в трубке знакомый голос.
— А то, что ты с женой ко мне позавчера приезжал — это не считается? Или забыл уже?
На том конце повисла напряжённая тишина.
— Мил, она от меня ушла… Я ничего не понимаю, мы к тебе приезжали? Бред… — бессвязно говорил Лёха.
— Найди её, найди как можно скорее. Можешь домой не тащить, главное удостоверься, что с ней всё в порядке. И ещё, со своими парнями пока не встречайся, придумай какую-нибудь отмазку, знаю, у тебя хорошо это получается, — давала она короткие наставления.
— А что случилось то? Можешь объяснить? — непонимающе бормотал он в трубку.
— Приеду, поговорим. Сашку найди, и смотри, чтобы с сыном ничего не случилось. Всё, пока. Я позвоню, — Мила закончила звонок и полезла в интернет заказывать билет на поезд до Москвы.
Хронологию восстановили
Лёха уставился на телефон непонимающим взглядом. То, что от него ушла Сашка, он понял по отсутствию её вещей. И то, она забрала не всё, и значит, точно вернётся. Почему ушла жена, он тоже понимал. Вчерашняя пьянка затянулась, да и вообще он стал часто зависать вместе с пацанами, да ещё потом вёл себя, как настоящая свинья. Сейчас он помоется, побреется, наденет чистую одежду и пойдёт к Тамаре Петровне, своей «любимой» тёще.
От мыслей о матери Сашки Лёху скривило. Какая же она у неё стерва, за дочку готова всех порвать. Сколько раз уже он выдерживал этот ураган обвинений и оскорблений в свой адрес, сколько раз Сашка сама старалась утихомирить мать и защитить мужа. И не смотря на всё это, при малейшем их конфликте Саша бежала к мамочке.
— Здравствуйте, Тамара Петровна, я за Сашей, — репетировал он перед зеркалом, намыливая щёки гелем для бритья.
Улыбка была совсем недружелюбной, в глазах откровенное презрение, не поверит, ей богу не поверит. Может сначала позвонить? Обрадовавшись хорошему варианту, Лёха быстро нашёл номер жены. Конечно же, трубку никто не брал. Следующий звонок был адресован тёще. Тоже без ответа. Ну ладно, значит, от скандала не отвертеться, и он продолжил сборы.
Тут на телефоне пикнула смс-ка, в надежде, что это от Сашки он схватил трубку и увидел на экране короткую надпись: «Поезд прибывает в 19–20 на Казанский. Встречай»
Он совсем забыл про Милку, что там она ему втирала? Что они с женой к ней позавчера ездили, что Сашку надо найти и ни в коем случае не встречаться с пацанами. Какой бред. Видать она там в своей деревне совсем кукухой съехала, и теперь едет сюда сама, да еще и встретить её нужно. Лёха посмотрел на часы. Одиннадцать утра, ладно, успеет со всем разобраться. Сначала за Сашкой.
Приехав на Садовую, Лёха поднялся на лифте на 9 этаж и, предварительно выдохнув и нацепив улыбку, позвонил в дверь. Никто не спешил открывать. Он звонил снова и снова, пока до него не дошло, что дома никого нет. Где же они?
Спустившись вниз, он сел на лавочку у подъезда и стал ждать. Всё равно придут. Полуденное солнце нещадно пекло голову, похмелье сушило и заставляло подрагивать пальцы рук. «Надо купить водички», — подумал Лёха и хотел уже встать со скамейки, как услышал знакомый голос:
— Явился? Как всегда прощения просить, оправдываться, эх… — Тамара Петровна была какой-то странной. Где презрительный голос? Где витиеватые ругательства в его адрес? Почему просто прошла мимо?
— Тамара Петровна, здравствуйте, а где Саша? Я звонил-звонил, а дверь никто не открыл, — догнал он тёщу и придержал металлическую дверь подъезда, пока та входила.
— И не откроет, — грустно сказала она, — Сашку в больницу положили. Если бы был вчера вечером дома, знал бы.
— А что с ней, вроде всё в порядке было, — забеспокоился парень.
— Лёш, я тебе сейчас скажу, только ты не обижайся, ты такой придурок. Вот угораздило мою дочь в тебя влюбиться, да ещё замуж за тебя вышла, а теперь и сына носит. А ты как был раздолбай, так им и остался.
Лёха последовал за женщиной в лифт, а потом и в квартиру хотел зайти, но она решительно преградила ему дорогу.
— Она твоя жена, имеешь право знать. Езжай в девятую городскую, туда её положили. У врача сам всё узнаешь, а я с тобой даже разговаривать не хочу, — и Тамара Петровна захлопнула дверь прямо перед носом опешившего зятя.
— Тамара Петровна, откройте, — начал колотить он в дверь, но оттуда раздалось громкое «Уйди!»
Делать нечего, раз с тёщей не получилось, узнает всё у врача. До девятой городской больницы недалеко.
— Я к Поспеловой Александре Сергеевне, — сунул он голову в окошко регистратуры.
— Поспелова в гинекологии, второе крыло, третий этаж. Доктор Васильев,
