отомщён, на провокацию
Ответил, проявил себя в бою,
За Саваофом шёл мечами бряцая!
Я Иегове песнь свою пою.
Когда Ты, Яхве, шёл своим этапом к нам
Сисару поразить наверняка,
Тогда земля тряслась и с небо капало,
Осадки проливали облака.
Всё пред Тобою меркло, горы таяли
И даже ниже сделался Сион
Пред Иеговой, Господом Израиля.
Услышал Он с небес наш тяжкий стон.
В дни Иаили, женщины безропотной,
Пустые сёла ёжились в пыли,
И с большака не доносилось топота,
Окольною дорогой люди шли.
Селенья б снежной бабою растаяли
И жизни б опрокинулась бадья,
Когда бы не восстала мать в Израиле,
Девора не восстала, то есть я.
Богов иных по глупости избрали все,
И тут же у ворот стоит война.
У тысяч сорока сынов Израиля
Ни копий, ни щитов нет, ни хрена.
К вам обращаюсь я, страны начальники,
К ревнителям в народе: сбросьте спесь,
Прославьте Бога вы, не будьте чайники,
Во славу Иеговы пойте песнь.
К вам, на ослицах белых восседающим,
Огромные имеющим права,
С ковров персидских зад не отрывающим,
К вам моё сердце, печень, голова.
И вас, стада собравших у колодезей,
Я голос призываю ваш отдать
Израиля вождям, их чтить без робости.
Тогда в стране наступит благодать.
Не просто так придёт, а с Божьей милостью
Народ Господень встанет у ворот.
Восстань, Варак, за дело самостийности
Сплоти в кулак мятежный наш народ.
Господь мне ниспослал суровых воинов.
Пришли ко мне Ефрем, Вениамин.
Лишь за Рувима племя беспокойна я:
Его волнует собственный камин
Да местничковые суть разногласия…
За Иорданом край их Галаад.
У них спокойно, что им кутавасия,
Где кровный загибается их брат?
Да что Рувим? А прочие с отарами?
Дан с кораблями, у Асира — брег…
Когда бы не старшины Иссахаровы,
Нам до сих пор горбатиться на всех.
Пришли цари сразиться ханаанские
В расчёте поживиться серебром,
Но Варак не оставил даже шанса им
Уйти живыми, пёхом, под седлом.
Копыта лошадей ломались надвое,
Так быстро их начальники неслись,
На всём скаку с коней в доспехах падали
И умирали, там где кровь и слизь
С Сисарой во главе. Тот, как ошпаренный,
От ужаса и страха бел, как мел,
Влетел в шатёр Хевера Кенеянина,
У Иаили спрятаться хотел.
Воды он попросил.… Вполне по-божески
Она ему приносит молока
И в чаше подаёт ему вельможеской,
Не обнаружив замысла пока,
Смеётся с ним над шутками скабрезными,
Висок его готовит под укол,
Одной рукой оглаживает деспота,
Другой рукой нащупывает кол.
За нею сам Господь и дело правое,
А в деле правом женщина сильна -
Где грешницы не справятся оравою,
Блаженная управится одна.
От беготни уставший и простуженный
Уснул Сисара. Дурню невдомёк,
Что ни к утру ему не встать, ни к ужину -
Проснёшься здесь, когда пробит висок
И колом ты пришпилен, как в гербарии,
Уже не конь, а лёгкое хрипит…
А где-то ждёт сыночка мать Сисарина,
В окно выглядывает мрачно и вопит:
Что долго так не едет сына конница,
Нет скрежета колёс от колесниц?
Ей отвечают, умники, как водится:
Добычу свою делят и девиц,
По две одежды каждому на воина,
Девиц им полагается по две…
Но в этот раз послал Господь уродине,
Лишь дырку в его глупой голове.
О, Господи! Враги твои да сгинут все,
А на помост лишь лучшие взойдут
И в благодать вслед за Тобою ринутся,
Тебе во славу мой, Деворы, труд».
Допели песню, стихли славословия.
Народом управляла Судия
И сорок лет на Господа условиях
Покоилась Израиля земля.
Глава 6. Кого любит Иегова
Но едва Судья сняла мантию по смерти
И спокойно умерла — расшалились дети.
Стали в мерзкое играть вновь Израильтяне
И такое вытворять — лет на семь потянет.
Осерчал тогда Старик на сынов в законе
И вкатил им семерик строгача на зоне.
Самым главным стал пахан из мадианитов.
Предал Бог еврейский клан в руки тех бандитов.
(По закону, господа, если не живётся,
По понятиям тогда париться придётся).
Тяжела рука была новых оккупантов.
Вмиг исчезли со стола куры и купаты,
Испарились пироги и другие блюда,
Когда вторглись к ним враги на своих верблюдах.
Лишь посеет Израиль, не пожнёт до срока,
Как в полях взбивают пыль жители востока.
Разбегались, в горы шли сыновья и дщери,
По укрытиям в щели прятались в пещере.
В множестве, как саранча, амаликитяне
Ложкой с мискою бренчат на чужой поляне.
Со двора, как из палат, всё метут метёлкой,
Не оставят ни осла, ни овцы, ни тёлки.
Из своих далёких стран (с Господа внушенья)
Шёл семит за Иордан для опустошенья
Той Израиля земли, что ему досталась
(Хоть совсем не за рубли им приобреталась).
Обнищала та земля. Люди возопили,
Как обычно, к небу взгляд вновь оборотили.
Духу подчинилась плоть, Сатана умылся.
Так их мстительный Господь своего добился.
Появляется пророк и вещает строго.
Недоумкам невдомёк, что пророк от Бога.
Затыкают ему рот, тот одно долдонит,
Чтоб задумался народ кто хозяин в доме,
На просторы той земли кто карт-бланш им выдал,
Несогласных отселил, аморреев выгнал.
Много лет, видать, провёл человек на зоне.
Хоть язык его тяжёл, но пургу не гонит.
Взялся он сынов честить, чистить без клистира:
«Вам чужих богов не чтить, не плодить кумиров
Сверху выдан был запрет впредь в обмен на право
Жить в чужом монастыре со своим уставом.
Вы ж ослушались тогда Господа приказа,
И для вас Его звезда в ров скатилась разом.
Коль не стали от плеча сечь чужих нагайкой,
Вам самим теперь торчать на тюремной пайке.
Будут бить вас много лет мадианитяне.
Даже тот, кто при котле, долго не протянет.
День-деньской без выходных вкалывать вам в мыле
Оттого, что вы, сыны, Бога позабыли.
С беспросветного труда до седьмого пота,
Может, вспомните тогда про Его субботы,
Когда каждый отдыхал, хоть не обессилен.
В дни те даже на аврал вы не выходили.
Отразите боль и смысл вы в татуировках.
Вас на зоне портретист разрисует ловко,
Чтоб опущенных в аду гомики узнали
По наколке на заду — "Ноги,
