возьму отгулы и приеду.
Решено, через месяц он устроит детям выезд и шашлыки заодно, тем более места тут красивые. Совместит, так сказать, приятное с полезным. Михаил тогда подумать не мог, что принятое холодным январским днём решение сохранит в будущем не одну жизнь.
Глава 1
Пепел пустоты
– Пап, па-а-ап!
– Ну, что тебе, егоза?
Остановить взявшую разгон Елизавету было гораздо труднее, чем остановить несущегося на водопой носорога.
Пусть размеры двенадцатилетней девочки и животного разнились на порядок, но это не значило ровным счётом ничего. Носорога можно пристрелить на крайний случай, а вот голенастая юла с косичками, кружащаяся вокруг отца, сама кого угодно доведёт до самоубийства.
– Па-ап!
– Да говори уже! – картинно схватившись за голову, взорвался Михаил.
– А мы заедем за котёнком?
– Каким таким котёнком? – Сцапав Лизу за плечо, тем самым остановив беспорядочное броуновское метание дочери вокруг него, Бояров приземлился на банкетку. – Мы на шашлыки едем, забыла? Какие котята?
– Ты обещал! – васильковые девичьи глаза потемнели.
Дочка давно зарубила на маленьком носу, что цирк со слезами с отцом не прокатывает, но сейчас в бездонных океанах собирались грозовые тучи обиды, тем более отец действительно обещал купить котёнка.
– Обещал, значит, куплю! – отрезал Михаил, старавшийся всегда держать данное слово, тем более слово, данное детям и дочери в частности, никогда не жаловавшейся на память.
Стоит отметить, что Лиза целиком скопировала подобную черту характера у отца, к своим обещаниям она относилась крайне серьёзно, что редко встречается у двенадцатилетних девочек.
– Но не сегодня же!
– Я вчера созванивалась с хозяйкой, она специально один день придержит котёнка для меня, я обещала, что мы заедем.
– О господи, доча, а ты с мамой или со мной обсуждала покупку? Не много ли ты берёшь на себя, обещая за всех нас? Ты же знала, что мы едем на шашлыки. И куда мы его повезём, твоего котёнка, в лес?
– Ага, с мамой обсуждала, она отмахнулась и сказала, чтобы я сама договаривалась, – сверкнув зубками в виноватой улыбке, шмыгнула носом Лиза, но от своего не отступилась. – Мама сказала, чтобы я привыкала отвечать за себя и за свои хотелки. Пап, не бойся, нам по дороге, и стоит котёнок недорого, я ему теплую корзинку приготовила. Хочешь, покажу?
– Позже, стрекоза, – отмахнулся Михаил, понимая, что этот раунд остался за младшим поколением и неприступный бастион его имени вот-вот выбросит белый флаг, но сдаваться так просто он был не намерен. – Дурдом какой-то, блин, вы меня с мамой до цугундера доведёте.
– Ты чем-то недоволен? – донёсся с кухни бархатный голос жены, пропитанный литром ядрёного уксуса. – Всем недоволен! – рявкнул в ответ Михаил, дочка испуганно вздрогнула. – С каких пор ты начала перекладывать ответственность на ребёнка, а, дорогая?
Ответа он не дождался, только кастрюля по плите загромыхала в два раза громче, будто мифический великан, стуча черпаком по дну посуды, то ли вычерпывал бульон, то ли выбивал приклеившиеся макароны.
– Ладно, стрекоза. – Михаил развернул дочь на сто восемьдесят градусов. – Иди, собирайся, заедем мы за твоим зверем. Брату скажи, чтобы не копался, и предупреди: не оторвётся от компьютера через три минуты, я его ноутбук выкину на помойку.
Радостно кивнув, дочка метеором ускакала в детскую. Скрипнув зубами, Михаил ударил кулаками по коленям. Боль немного отрезвила. Размяв пострадавшее место, отец семейства прямо в уличной обуви протопал к кухне. – Так, дорогая, если не хочешь ехать, можешь сидеть дома, тебя никто не заставляет морозить задницу. Соберёшься с нами – попрошу гонор свой придержать, четыре часа побудь на людях пай-девочкой! А теперь я жду ответа: ты едешь или нет? – добавив в голос каменных крошек, спросил Михаил.
– Еду. – Бросив мучить несчастную продукцию фирмы, которая уже задолбала думать о нас, жена отвернулась к окну. – Каждый сам творец своего счастья.
– Ты это к чему сейчас сказала? Намекаешь, что нашла своё счастье без нас? И давно, позволь узнать?
– Тебе ли не всё равно? – пожала плечами Наталья. – Не бойся, истерики устраивать не стану. А так… понимай как знаешь.
Побурив взглядом напряжённую спину, Бояров, словно бросаясь в тёмный омут с головой или пересекая заветную черту, которая обрезала любую возможность возвращения назад, тяжело обронил:
– Вечером, дорогая, я с тобой отдельно поговорю.
Надоела семейная жизнь со мной – ты знаешь, я тебя не держу. Собирай манатки, забирай машину и вали на все четыре стороны. Ключи от квартиры оставить не забудь, впрочем, оставь себе на память. Замки я сменю, и да, с наступающим восьмым марта, дорогая.
Будто вынырнув из ледяной проруби, весь покрытый мелкими морозными мурашками, Михаил проскрипел паркетом в прихожую. Он не мог припомнить, где и когда между ним и Натальей пробежала треклятая чёрная кошка разлада. Трещина в семейной жизни разрасталась на глазах, главное, ему никак не удавалось понять, чем недовольна супруга. Вроде всё у них есть. Быт устроен, деньги водятся, кое-что удаётся откладывать в кубышку, а не перебиваться, как некоторые, от зарплаты до аванса. Жена и дети обуты, одеты, через год по Таиландам и Вьетнамам ездят, осенью Наталье машину купили. Ладно, в январе был момент, когда вся автоколонна и налаженная жизнь на волоске висели, но, слава богу, пронесла лихая.
Сам Михаил неожиданно пошёл на повышение, Полякова таки сняли и на освободившемся кресле главного механика «женили» Боярова, а там и до зама генерального рукой подать. Оклад сразу подрос на десять тысяч рублей, а на него, не забываем, накручиваются остальные выплаты, так что прибавка к семейному бюджету получилась солидной. Наталья и сама получала неплохо, но Михаил никогда не разевал роток на зарплату жены, оставляя её деньги ей же «на шпильки». Видимо, где-то здесь и порылась собака. Хотя чёрт его знает, где псина копалась. Свербела у Михаила в голове одна мысль-догадка, от которой в организме сразу ощущается дефицит кальция, но признаться самому себе, что рога мешают входить в квартиру, оказалось выше собственных сил мужчины. В постели как раз у Бояровых всё вроде было очень даже неплохо, но Михаил интуитивно, шестым чувством чувствовал растущее отчуждение и отдалялся сам. Отдалялся не из-за неприятия супруги, а из-за вечного колеса: работа, калымы, подработки, командировки. Будь оно всё проклято! Дома он не жил, скорее бывал набегами, стараясь лишнее время уделить детям.
Нет, Бояров не примерял на себя ангельские нимб с крыльями, да и рога с хвостом ему цеплять рановато и не с руки. Грешен в меру. Как все. Не сосчитать, сколько раз он пытался объясниться с женой, да
