Я смотрел на эту дурную махину весом добрых десять тонн, которая несется на меня, и думал.
Вот я, приличный мальчик из сектантской семьи, с хорошими родителями, почему, ну почему все заканчивается так плохо?
Глава 2
За две недели до…
Горизонт загибался вверх. Говорят, на Земле все иначе, там далекие объекты словно тонут в земле, а над головой яркое синее газовое облако, которое в ночи делается прозрачным. Говорят, можно даже увидеть звезды! Никак не могу себе это представить.
У меня над головой был город.
За спиной раздался громкий щелчок. Лопасти крыльев завибрировали. С тихим гулом электродвигатели вытолкнули хромированные поршни. Рама, которая натягивала тонкую полимерную пленку, слегка изогнулась и механические крылья обрели жесткость. Аппарат за моей спиной пришел в движение, а браслет на руке засветился зеленым. Это комм давал разрешение на взлет.
Я разбежался и что есть силы оттолкнулся от края вышки и полетел, как бумажный самолетик. На магнитный захват пошло напряжение, мои ноги с щелчком прилипли к раме. Крылья загудели и циклолет, так по-умному называется та штука, что сейчас обнимает мои плечи, потянул меня вверх. В ярком свете дисков сверкали четыре сетчатых крыла. Они превращали меня в гигантское насекомое. Опустился прозрачный колпак ветрореза. И теперь сходство с насекомым стало максимальным.
Я наклонил корпус влево и нажал на ручку руля. Аппарат завалился на бок и пошел по широкой дуге, вокруг парка. Вдруг кто-то захочет послание отправить? На земле, у пруда, в котором жили утки и бобры, замигал огонек. Я повернул ладонь приемника к источнику света и взглянул на запястье. Там у меня коммуникатор закреплен. На дисплее появилась надпись.
Сай! Привези новых фильмов. Эльза.
Ах Эльза, любовь моя!
Ничего не обещаю, — ушёл мой ответ.
Как говорил папа, девушкам не следует сразу давать все. Папа фигни не скажет, он уже раз двадцать был в браке. Отчаянный человек, на самом деле, но мне кажется, он до сих пор не осознает, что брак на маме для него последний, если не окончательный.
Я поправил очки и огляделся. Левый и правый диски равномерно светились, мир вокруг заливало теплым светом. Говорят, таков солнечный свет, но могу верить только на слово, я никогда не видел солнце. Дома под ногами делались все меньше, аппарат набирал высоту и окружающий мир превратился в тоннель, зажатый с двух концов осветительными дисками.
Ветер трепал мои волосы, Эльза шутила, что такая форменная укладка у всех летунов — «чухан стайл». Это когда все волосы на голове торчат строго по касательной к поверхности черепа. Мои ветру еще сопротивлялись, оттого смотрелся я еще потешнее.
— Восходящий поток на три часа, три сотни метров.
Мягкий женский голос прозвучал в наушниках. Это мой комм, точнее летная программа. Она получает данные со всех климатических датчиков города и рассчитывает воздушные течения. На них можно парить, это помогает мне экономить заряд батареи «Стрекозы» — так называется модель циклолета.
Сегодня мой путь лежал вверх, за ось и дальше. Тот, кто никогда не поднимался в воздух на крыльях, не узнает этого удивительного чувства, когда все тело наливается легкостью. Искусственное тяготение, которое обеспечивало медленное вращение нашего мира, почти не действовало у оси.
К самой оси, здоровенной бандуре из матово-серого пластика, приближаться было опасно. Там скапливалось статическое электричество, и чтобы не изображать из себя комара на электрофумигаторе, нужно было держаться в двух сотнях метрах от нее. А еще встроенные мозги стрекозы просто не дали бы мне приблизиться. Как поговаривала моя мама: «Жаль, что нельзя пересадить мозги из циклолета в тебя». По ее мнению, у меня их явно меньше. Мама… Маме я верил на слово и потому на всякий случай узнал в учебном центре. Нет, действительно, нельзя.
Тело окончательно потеряло вес, я отключил двигатели и сделал поворот. И теперь верх стал низом, а низ — верхом. Первый раз, когда я попробовал исполнить это маневр, то с непривычки метнул харчи куда-то в район синих кварталов. Потом пришлось разбить пару носов, пока народ не забыл кличку «бомбардировщик».
И если «поворот» — самое красивое, что есть в жизни летуна, то «горка» — самое веселое. Падение с высоты пяти километров. Основная фишка тут была вот в чем: когда делаешь горку — лететь надо точно в сторону одного из дисков, иначе рискуешь размазать себя по пластику улиц. Что-то там связанное с вектором движения и каким-то ускорением. Дураков проверять еще не было, но население общины активно плодится, так что обязательно найдется смельчак, который все проверит сам.
А мы его похороним со всеми почестями, ага.
Дома снова выросли в размерах, силовой каркас стрекозы жалобно скрипнул, принимая на себя нагрузку, и падение окончательно превратилось в полет вдоль земли.
Я плавно нажал на манипулятор. Скорость чуть упала и стрекоза нырнула в тоннель улиц. На самом деле, летать между домов не слишком безопасно. Если встретишь стаю птиц — не увернешься. Это циклолету хорошо, он из хитрого полимера сделан, а вот я, например, нет. И мне мертвая ворона по всему лицу — больно, и можно управление потерять.
Но так я мог скрыться от возможного наблюдения. Дома и дымка у оси прятали меня от возможных соглядатаев. Летунов в городе не так чтобы много, и мы очень напоминаем в этом вопросе голубей. Стоит одному найти что-то интересное и тут же слетаются все. А с найденного места хочется самому кормиться как можно дольше.
Мимо с бешеной скоростью мелькали окна домов. Темные. Жители покинули город еще до моего рождения. Почему? Все банально: деньги.
Тот участок орбитального кольца на орбите Марса, который должен был обслуживать наш перелети-город, отправился на переплавку. Просто орбитальное кольцо заняло орбиту на несколько сотен километров ниже. И обслуживать нам стало нечего. Нас сократили, вместе с городом. Как говорит папа, дело привычное. Рабочий контракт Барселоны-17, такое название носила наша комическая станция, выкупила корпорация Спейс.
А еще совпало так, что второй отсек перелети-города, как бы это сказать… скис. И вместо субтропического архипелага там теперь натуральное тропическое болото. И теперь приступать к изменениям климата там можно не раньше, чем чертов биом стабилизируется. Сейчас он закрыт. Там не безопасно.
Так что всех жителей оказалось дешевле перевезти на другую, куда как более современную станцию, а Барселону-17 загнали на мусорную орбиту, откуда ее можно стащить раз в полсотни лет. Теперь мы ещё ценное, но уже не слишком нужное имущество. Город на сотню миллионов жителей, корабль поколения. У каждой эпохи свой мусор.
Таких городов в гравитационном колодце Земли болтается больше сорока тысяч. Точнее, болталось, полсотни лет назад. Если верить маме, земляне очень непредсказуемые, и не исключено, что они уже все умерли. Говорила она с такой надеждой, что я тоже стал верить в подобный исход, маму я любил.
