они говорят на языке тела. Торак не владел им в полной мере, но понял, о чем говорил брат по стае.
«Волчата больше не дышат. Стая жива. Мы идем дальше».
Торак тяжело сглотнул. Волк был таким стойким, он по сравнению с ним – жалкий слабак.
Волк вдруг навострил уши и повернул голову. Прислушался. Вскоре и Торак это услышал – карканье воронов.
Ренн нервно рассмеялась:
– Рек с Рипом! Я совсем про них забыла!
Карканье было сдавленным, как будто вороны каркали с полными клювами.
– Они нашли еду! – закричал Торак.
Туша благородного оленя почти вся превратилась в уголь, только передняя нога уцелела, ее лишь опалило огнем. Ренн позволила Рек и Рипу забрать копыто, а сама вместе с Тораком начисто срезала с оленьей ноги все мясо. Одну половину они трогать не стали, а вторую разделили на три равные части. Потом расщепили длинные кости и, поделившись сердцевиной с Волком, с наслаждением съели жирный костный мозг.
Рек с Рипом расхаживали рядом, чистили перья и встряхивали крыльями. Вообще казалось, что их радует царящее вокруг опустошение, ведь теперь появилось так много падали, а дым отлично выгоняет блох из оперения.
Ренн, поев, заметно успокоилась.
– Нам надо отдохнуть, вон там может получиться неплохое убежище, – предложила она и показала в сторону обрушившегося горного склона, туда, где гранитная плита под наклоном легла на валуны, а под ней еще тлел куст можжевельника.
Торак скривился:
– Ага, если только после следующего толчка нас там не расплющит.
– Я так устала, что мне плевать.
Огонь пронесся невероятно быстро и не успел прогреть замерзшую землю, так что спать без спальных мешков было опасно для жизни. Торак выгреб из-под гранитной плиты тлеющий куст, собрал горячих камней, сколько удалось найти, и выложил ими образовавшееся пространство, а потом они вместе с Ренн завалили камни обгоревшими ветками.
Устроив теплое лежбище, они развели напротив входа в убежище длинный костер[1], а за ним соорудили стенку из камней, чтобы тепло шло внутрь убежища.
Ну хоть в топливе не было недостатка – Ренн нашла устоявшую почерневшую рябину, и та горела очень хорошо. А вот с водой возникли трудности. Волк отогнал их от ближайшего ручья, и Ренн догадалась, что вода в нем отравлена дымом. В бурдюке из кожи тюленя, который Торак носил за пазухой, чтобы растапливать снег, воды почти не осталось, и он забыл наполнить его перед уходом с реки.
Они с Ренн выпили по пригоршне, две пригоршни он дал Волку.
– Ну и какое снаряжение у нас есть? – спросил Торак несколько смущенно, потому что сознавал, что проверить это надо было еще в начале пути.
– Только то, что было с нами, когда… это… ударило.
К счастью, они всегда все необходимое привязывали к ремням, поэтому при них остались ножи из кремня, мешочки с трутом, мешочки для шитья и со снадобьями и бурдюки для воды. У Торака сохранилась праща, но он потерял топор и лук. У Ренн остался топор, но она потеряла колчан и лук. Особенно она горевала по стрелам с наконечниками из черного кремня и оперением из перьев белой совы, которые ей подарили прошлой осенью.
– Получается, у нас есть обереги, – с тоской сказала Ренн, – но нечем стрелять.
– И добычи, по которой стрелять, тоже, судя по всему, не осталось, – заметил Торак.
– Этого мы не знаем наверняка.
Торак промолчал.
– Ну, у меня зато сохранился амулет. – Ренн прикоснулась к лапке ворона, которая висела на ремешке на шее. – А у тебя – твой. А еще у меня есть свисток из утиной кости.
– Угу, – промычал Торак, наблюдая за Ренн.
Она достала из сшитого из кожи ворона мешочка рожок и высыпала себе на ладонь «кровь земли». Втерла немного в лоб Тораку, потом себе, а затем Волку между ушей, туда, откуда он не мог ее слизать.
– Кругом много демонов, – сказала Ренн. – Проведу линии силы вокруг убежища.
Чтобы понять, о чем она говорила, не обязательно быть магом – корни деревьев удерживают демонов в Ином Мире, великое множество деревьев погибло, и теперь им легче найти путь для побега.
Торак понимал, что это должно тревожить его не меньше, чем Ренн, но что-то мешало волноваться. Боль под ребрами заглушала любые ощущения, да и в голове все еще звучал слабый треск, как от горящих веток. У него было такое чувство, будто он смотрит на Ренн сквозь серую пелену.
И тут Торак вдруг понял, почему его так настораживала тишина. Совсем не было ветра. Его тоже не стало?
Ренн положила на убежище припасенный кусок хряща благородного оленя – как подношение покровителю. У Торака не было покровителя племени, он всегда оставлял подношение Лесу, но сейчас это казалось чем-то неправильным. Он чувствовал, что должен не оставлять подношение, а просить о спасении Леса.
– Проси Первое Дерево, – предложила Ренн.
– Первое Дерево. Да, – согласился Торак и, отрезав прядь от своих длинных темных волос, положил ее рядом с подношением Ренн.
Места в убежище вполне хватило для троих, и, хотя Волк постоянно вертелся, чтобы устроиться поудобнее, это никому не мешало. Торак и сам вертелся – ожог на груди пульсировал и саднил. Ренн не стала говорить «я же предупреждала», просто смешала толченую еловую кору с жиром бобра и смазала ожог. Щипало очень сильно, но немного помогло.
Даже без спальных мешков было довольно тепло и уютно. Все благодаря одежде, которую им прошлой осенью подарили на Дальнем Севере: короткие куртки из утиной кожи оперением внутрь, парки и штаны из шкуры тюленя мехом наружу, башмаки из китовой шкуры и носки из шерсти мускусных быков. К счастью, рукавицы из шкуры оленя были привязаны к пропущенным через рукава парок шнуркам из сухожилий, так что они их не потеряли.
Торак лежал на спине, голова Ренн покоилась у него на плече, он вдыхал запах волос и чувствовал ее напряжение.
– Прости, что сорвался на тебя у реки, – пробормотал Торак.
Ренн пожала плечами:
– Я должна была вытащить снаряжение из убежища.
– Забудь, это не важно.
Но оба понимали, что это неправда.
Торак мысленно вернулся к замерзшей реке в тот миг, когда он должен был выбирать между Ренн и Волком…
– Это была звезда? – тихо спросила Ренн.
– Я не знаю.
– Но кто ее послал? И почему?
Продолжать разговор они не стали, никто не хотел произносить то, о чем думали.
«Что, если, кроме нас, никто не выжил?»
* * *
После беспокойного сна они решили подняться на гряду Пчелиных Гнезд и осмотреться. За
