Монстрами? Нет. Людьми. В зале находилось больше сотни человек, на головах которых чернели капюшоны с дырочками для глаз, напоминавшие напёрстки. Среди них были женщины и мужчины. Некоторые из них были одеты в платья, другие — в костюмы, третьи — в офицерские шинели и даже военные мундиры, на которых блестели, освещённые беспощадным электрическим светом, глянцевые чёрные пуговицы.
— Хвала отцу его обожествлённому, через которого действует Вестник Нового Мира..! — продолжал говорить с надрывом, словно актёр на театральной сцене… Стоп, это и была театральная сцена… Хриплый голос.
Я повернулся и увидел, что рядом с моей колыбелькой, на деревянном помосте сидит на стуле черноволосая девушка. Это была Киёко. На её светлом личике читалось возвышенное выражение. Рядом с ней оживлённо размахивал руками мужчина примерно пятидесяти лет с вытянутым подбородком, покрытым пепельной щетиной.
Его длинные седые волосы спадали до плеч. На его макушке блестела вылизанная плешь. Он был одет в длинную мантию. Она была настолько чёрной, что разобрать её контуры было почти невозможно, отчего казалось, что его голова болтается на невидимой ниточке.
— Хвала! — продекламировал старик с такой силой, что его кадык заметно вздрогнул. — …Нашему спасителю, вестнику Вестника, который приведёт нас в новый, совершенный мир! — он повернулся и поклонился в мою сторону. Снова раздался хор:
— Хвала!
Затем последовал шелестел и приглушённый стук. Сотня человек, которые находились в зале, упали передо мной на колени.
— …
…
…
…
Так… Похоже я немного перестарался, когда устроил для Киёко своё представление. Я надеялся, что после этого она оставит культ, уедет из города и заберёт ребёнка, но вышло… немного иначе.
Мой взгляд обратился на девушку в белом саване, которая шептала молитву.
Что мне теперь делать?
Хороший вопрос.
С одной стороны, моё положение было довольно щепетильным, с другой…
Мои маленькие, мягкие кулачки сжались, а взгляд снова обратился на коленопреклонённую толпу.
…Выгодным.
Культ «Вечного Дрёма» принёс немало страданий; недавнее происшествие с Киёко и смерть Икари были всего лишь очередным звеном в длинной веренице их террора. В своё время я сомневался по поводу того, отпускать мне Киёко или нет в том числе потому, что следователи из Министерства Обороны могли её допросить и выйти на эту проклятую шайку. До сих пор меня снедало чувство вины за то, что я этого не сделал. Но вот они были прямо передо мной. В радиусе достижения моих пухленьких ладошек…
Теперь, когда я добрался до Восьмого ранга, мои силы даже в этом мире с его крепким материальным барьером возросли до небывалых высот. Я был магом пятого круга. Я мог запросто перебить их всех. Устроить кровавую бойню…
4. культисты
Почему бы и нет? Я закрыл веки и уже представил внутри себя волшебный знак… Но потом остановился. Нет. Слишком рано. Я помотал головой, сминая свои простыни.
Вряд ли в этом месте собрались все члены культа. Как ни соблазнительно было перебить их здесь и сейчас, если я это сделаю, некоторые из них могут улизнуть. Как гласит поговорка, которую я выдумал только что: прежде чем вытаскивать сети, убедись, что поймал в них всю возможную рыбу.
Следовало дождаться подходящего момента.
— Хвала!
— Хвала!
— Хвала!
Если я вытерплю эти крики, разумеется…
Овации растянулись на добрую минуту. Затем седой мужчина махнул рукой, и Киёко, приподнявшись, бережно взяла меня на руки и унесла за кулисы.
Там находилась ещё одна комната, напоминавшая небольшой тронный зал. Седой мужчина схватил трость, поставил перед собой и, упираясь обеими руками в набалдашник, похожий на львиную голову, усеялся на стул. Киёко смиренно стала подле него и наклонила голову.
— Ты хорошо исполняешь свою роль, — сказал старик бесцветным голосом.
Киёко кивнула.
— Продолжай. И помни своё место, — заметил он немного небрежно, после чего перестал на неё смотреть.
Через минуту в комнату вошли два человека, мужчины в костюмах, и образовали своими рослыми телами подобие арки, через которую стали проходить согбенные люди в чёрных капюшонах.
Некоторые из них заходили по одному, другие — парами. Они подходили, кланялись Киёко и мужчине… Вернее, нет, несколько спустя я понял, что первый поклон предназначался для меня… И уходили.
Всё это время седой мужчина оставался непоколебим. Он был похож на знаменитого актёра, который с грациозным спокойствием принимает чествования своих поклонников после очередного удачного представления.
Я зевнул.
Киёко стала мерно меня покачивать.
— Стойте, — вдруг сказал старик.
Я приоткрыл глаза и увидел, что перед ним стояла пара из высокого мужчины в жилете и женщины в чёрном вечернем платье, складки которого напоминали облака посреди ночного неба, а блёстки — мелькающие при малейшем её движении звёзды.
На тыльной стороне её ладони был заметен белый шрам.
— Как продвигаются приготовления? — спросил старик.
Пара переглянулась, и женщина, наклонив голову, заговорила:
— Всё идёт по плану, ваше святейшество.
— Сперва я думал, что вам не следует посещать нашу церемонию сегодня, — медленно заявил старик. — Учитывая щепетильность вашего положения, но затем мне явилось озарение, что именно сейчас вы нуждаетесь в благословении нашего владыки, — его губы изогнулись в выверенной до миллиметра улыбке.
— Мы… Мы благодарны вам, ваше святейшество, — грудным голосом, с придыхание, сказала женщина. Её партнёр, казалось, хотел взять её за руку, но удержался.
— Медленно, но верно, — меж тем говорил старик. — Мы приближаемся к исполнению нашего заветного «плана» … Вам доверена важнейшая роль; не подведите меня, не подведите нашего бога.
— Никогда! — выдохнула женщина.
Мужчина быстро кивнул.
Пара выпрямилась и на деревянных ногах удалилась.
После этого прибыло ещё несколько человек. Наконец старик прикрыл веки и сказал:
— Всё. Остальные пусть уходят.
Один из рослых мужчина, по всей видимости телохранителей, вышел, чтобы передать приказ.
Старик посидел ещё некоторое время, а когда мужчина вернулся и кивнул ему, поднялся и вышел в зал. Киёко последовала за ним. Мы прошли через дверной проём, затем — узкий бетонный коридор. Последний был освещён ослепительными белыми лампами, и поскольку я находился в горизонтальном положении, мне пришлось зажмуриться; когда же мои глаза снова открылись, им предстала не менее ослепительная, но уже по другой причине, своею роскошью, картина.
Пентхаус.
Более подходящего слова подобрать я был не в состоянии; мы оказались в просторной квартире из чёрного мрамора и золота. Здесь была барная стойка, диван, огромный телевизор и несколько книжных полочек; высокие, в человеческий рост, окна выходили на протяжённый балкон, на котором проглядывался краешек бассейна, освещённого голубой подсветкой. Ещё немного дальше горели пёстрые, как новогодняя ёлка, огни ночного мегаполиса.
— Уложили наше маленькое святейшество в его колыбель, — сказал
