звонил из Ростова. Сессию сдаёт хорошо. Ещё один экзамен остался. Сын башковитый у нас, весь в тебя…
Внезапно на улице блеснули фары. Мужчина осторожно приблизился к окну. У соседского дома остановился незнакомый автомобиль.
«Тамаркина семья давно съехала. Если бы возвращались, я бы знал. Чужие!» — мгновенно проанализировал обстановку Дмитрий Иванович.
Мотор затих, но из машины никто не выходил. Завибрировал мобильник. Начальник жизнеобеспечения не мог не ответить, звонил его единственный специалист, мастер на все руки. Продолжая наблюдать, Дмитрий Иванович принял звонок:
— Да, Андрей.
— Иваныч, сегодня, когда отопление в угловом доме подключали, несколько квартир вскрывать пришлось. В одной старика обнаружили. Там всё оформили, убрали. Деда похоронили. В общем, всё как полагается, сделали. Надо гроб в запасник сколотить, а доски закончились.
— А чего сейчас звонишь?
— Да это я так, к слову пришлось… Днём кое-что сказать забыл. Пока с этим всем бегал, приметил светлую легковушку. Не наша. Вот только номер запамятовал.
— Принято. Сообщу, куда следует.
Попрощавшись с помощником, Дмитрий Иванович вызвал наряд полиции, прихватил в качестве железного соратника разводной ключ и прокрался к соседям. Он бесшумно обошёл вокруг дома, протиснулся за бревенчатый сарай и выглянул из-за угла. Тучный детина озирался по сторонам у калитки, второй, тощий, приник к входной двери.
Дмитрий Иванович слепил снежок и бросил прямо в голову здоровяку. Пока тот, сбитый с толку, отряхивался, мужчина подскочил сзади, ударил между лопаток разводным ключом и толкнул верзилу в снег. Тот повалился ничком. Дмитрий Иванович моментально схватился за ботинок верзилы, зафиксировал ему правую ногу: упёрся своим правым коленом в землю, этой же ногой вставил под колено здоровяка свой голеностопный сустав. Левой ногой он придавил согнутую правую ногу верзилы. Услышав потасовку, тощий рванул на подмогу сообщнику. Но тут детина заорал от боли: Дмитрий Иванович немного подался вперёд и сработал болевой захват. Тощий на мгновение замер. Этого времени Дмитрию Ивановичу хватило, чтобы обыскать здоровяка. Он забрал у верзилы пистолет «Макарова», снял с предохранителя и навёл на тощего:
— Руки вверх!
Тот дёрнулся к карману куртки. Прозвучал выстрел. Ругаясь, тощий схватился за плечо. А Дмитрий Иванович жёстко произнёс:
— Ещё одна попытка, ещё один выстрел. Уяснил?
Тощий не ответил, но притих. Дмитрий Иванович, не слезая с верзилы, дождался наряд полиции.
Доставка нарушителей в участок прошла быстро. После оказания первой помощи грабителей отправили в камеру. Заканчивая оформление протокола, сержант осведомился:
— Дмитрий Иванович, откуда приёмами владеете?
Рядом расхохотался капитан-напарник:
— Ты чё? Это же тот самый «Иваныч»! Он же срочную службу в спецназе проходил. С четырнадцатого года чертей-фашистов и их пособников гоняет.
— Позывной «Иваныч»? — сержант с восхищением уставился на начальника отдела жизнеобеспечения.
Тот скромно кивнул.
— Иваныч, всё так же пешочком? Подвезти? — предложил капитан.
— Не. Здоровее буду. Бывайте!
*«Лепесток» — противопехотная мина.
Отец Пётр
После прошедшего накануне боя солдаты Народной милиции ДНР занимали укрепления, брошенные сбежавшими националистами. Всюду были следы от снарядов: земля испещрена осколками, ветки деревьев обгорели, зияли воронки. В воздухе витал запах гари. Настроение бойцов было приподнятым, но про осторожность никто не забывал. Линия фронта пролегала совсем близко.
Послышался звук старенькой «Нивы», которая на огромной скорости протарахтела по разбитой дороге. В бойнице блиндажа показалось веснушчатое лицо:
— Походу «гуманитарка» прибыла. Командир сопроводил «Газель» с наклейками голубков. Я поражаюсь, и как только волонтёры не боятся так далеко забираться?
Через час на пороге бетонного блиндажа появился бородатый жилистый мужчина в камуфляже без погон, в каске и бронежилете. Он постучал по мощной железной двери, привлекая внимание тройки бойцов-новобранцев, занятых благоустройством центрального помещения.
— Бог в помощь!
— Спасибо, — отозвался парень, на руках которого виднелись синеватые узоры. — Вы кто?
— Гуманитарный груз привёз и детские письма.
Бойцы подобрели взглядами.
— Что делаете? — дружелюбно спросил мужчина.
— Хотите помочь, присоединяйтесь, а отвлекать нас не надо, — пробурчал крепыш в веснушках.
Мужчина улыбнулся:
— Я пришёл помочь.
Круглолицый парень со светло-рыжими бровями оживился:
— Надо листовки содрать. Тут националистам будто делать больше нечего было. Стены прямо как в деревенском туалете!
Крепыш невесело рассмеялся:
— А ну-ка за восемь лет такие укрепрайоны отгрохали, конечно, у ВСУшников было время всё тут облепить.
Боец с тату криво усмехнулся:
— Отгрохать-то, отгрохали, и оружие им НАТО подарило, да вот морального духу не хватило, чтобы позиции удержать.
Потирая бороду, мужчина задумчиво произнёс:
— Тут разве что закрасить…
Круглолицый замахал руками:
— Не-не! А дышать чем потом? Как вас там?
— Пётр Олегович.
— Идите Пётр Олегович, мы тут сами, нам только бомбоубежище осталось примарофетить.
Но тот уходить не собирался.
— Я с вами поговорить хотел. Воин русский он всегда духовный, милосердный. Если нет духовности, то не может человек быть истинно милосердным. На службу хочу вас пригласить, — кротко произнёс Пётр Олегович.
— Мы уже на службе! — изрёк круглолицый боец, и парни дружно расхохотались.
— Образы святые успокоение приносят. Молитва помогает очистить разум. Приходите, пообщаемся.
Парень с татуировками оголил руку:
— Смотрите, сколько я оберегов наколол, меня ни одна пуля не возьмёт. А пообщаться мы завсегда и так успеем.
Мудрый взор Петра Олеговича обратился к остальным. Крепыш потупил взгляд, шмыгнул носом и, покусывая губу, стал усерднее сбивать доски будущей скамьи. А круглолицый фыркнул:
— Я реалист. Увижу знамение, уверую. А вы там, в госпиталь сходите, или ещё куда. Тут мужики свою работу знают. Вам бы подальше отсюда надо. А то спасай вас потом, если что. Хлопот только прибавите.
Он сделал пару шагов, потянул за ручку, и хотел было открыть дверь, ведущую в бомбоубежище, но та распахнулась сама. Многие украинские блиндажи имели внушительной длины подземные ходы. Из лестничного прохода за дверью выпрыгнул с бесноватым видом боевик и открыл беспорядочный огонь.
Отец Пётр в миллисекунду осознал, что спасти бойцов, кроме него, некому: потому, как он попал в «слепую зону» за дверью, и боевик его не видел. Действия Петра Олеговича были молниеносными. В три прыжка он достиг железной двери и всем телом ударил по ней. Та сразила стрелявшего. Автоматная очередь, напоследок отстучав по потолку, прекратилась. Боевик кубарем полетел вниз и затих. Лёгкие ранения получили все новобранцы. Кто держался за плечо, кто за ногу.
Пётр Олегович достал из-под бронежилета наперсный крест и стал им крестить, остолбеневших бойцов:
— Господи помилуй! Помоги нам Господи!
Оцепенение сначала отпустило круглолицего:
— Батюшка, вы что? Мы же живые! Это самое главное!
Вторым пришёл в себя крепыш:
— Когда говорите служба?
— Ближе к вечеру.
— Придём! — ответил за всех третий.
Бабушка Оля
В украшенном
