Книга Плохой ребенок - Генри Сирил

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46

боксе возле пожарной станции, Грейс надела этот крестик на малыша. Зачем она это сделала? Без особой причины. Вероятно, где-то в глубине души она хотела сохранить связь с ребенком, пускай и символическую, хотела дать ему хоть что-то. А может быть, и ничего такого она не думала, а поступила по наитию, разве вспомнишь это сейчас? Думая об этом спустя двадцать лет, приходится пробираться к мыслям о крестике сквозь презрение и отвращение к себе, об эту скалу тошнотворно-болезненных мыслей разбиваются все прочие, в том числе и попытки понять, зачем она оставила на хрупкой шее малыша материн крестик.

Сначала она увидела крестик на тощей загорелой шее. Затем грязно-серый шнурок, на котором он висел. Тогда дыхание Грейс сбилось, в глазах потемнело, она решила, что сейчас потеряет сознание. И только потом она увидела лицо юноши. Чужое лицо: не было на нем ни знакомых глаз, немного резких скул, как у самой Грейс, ни легкой горбинки у основания переносицы, как у Майлса, безмозглого панк-рокера, давшего от нее деру, едва узнав о беременности. Ничего с первых секунд не усматривалось в том лице, что должно было поразить ее, словно разрядом тока. Кроме тускло играющего на солнце серебряного крестика. Без сомнений, того самого…

Совершенно случайно, спустя двадцать три года, она встретила сына. Так ей подумалось в первые секунды. И так оно оказалось на самом деле.

Она встретила его у дверей «Джейнис Арт», после скромной выставки своих работ, поздним вечером. Бросила рассеянный взгляд на худого паренька в выцветшей красной футболке и рваных джинсах. И крестик на его шее ослепил Грейс!

Ноги ее едва не подкосились, но она продолжила по инерции идти в сторону такси. Села, несколько раз глубоко вдохнула, перевела дух и только после этого решилась обернуться на парня в красной футболке. Он стоял на том же месте, безразлично пялясь по сторонам. Он был болезненного вида, слишком худ для своего роста.

Сердце Грейс бешено заколотилось. Она не могла сосредоточиться ни на одной мысли. Прошлое ударило по ней столь неожиданно и столь сильно, что осмыслить происходящее было совершенно невозможно. Таксист терпеливо ждал. Грейс оплатила поездку, но попросила не ехать, а оставаться здесь, на месте. Это первое, что она смогла придумать. Ей нужно было время прийти в себя, она молилась, чтобы парень никуда не ушел, чтобы остался стоять на том же самом месте, потому как уйди он сейчас, Грейс не сможет найти в себе силы последовать за ним. Что сказать? Господи, как представиться? Одно она понимала: потерять теперь из виду парня в красной футболке – значит лишиться покоя на всю оставшуюся жизнь.

С каждым годом, становясь взрослее, приближаясь к сорокалетнему юбилею, Грейс все чаще думала о сыне, о том, как она поступила с ним много лет назад. Когда она оставила его в «колыбели» у пожарной станции, что-то погибло в ней самой, что-то, чего она не могла заметить в силу юных своих лет и присущего этим годам эгоизма. И это что-то осталось в ней, разлагалось, гнило, заражало организм, причиняло боль. Боль эта становилась с годами все сильнее и сильнее, переросла в хроническую, тупую и непреходящую.

Нет, потерять его еще раз она не могла. Никак не могла.

И она не потеряла. Она нашла в себе силы подойти к нему. Подобрала какие-то слова, чтобы начать разговор, нашла мужество, сев с ним в кафе, рассказать, кто она. И был долгий разговор, были слезы, были жалкие извинения, и был растерянный взгляд парня в красной футболке, Эрика, ее сына…

С тех пор прошло больше четырёх месяцев. И за это время жизнь Грейс превратилась в кошмар.

Эрик был болен. Он был наркоманом. Он вырос угрюмым, нелюдимым парнем. От его рассказов о себе сердце Грейс обливалось кровью. Ведь это из-за нее жизнь Эрика сложилась так, как сложилась.

Выставка в Риме – первая за четыре месяца. Грейс отказывалась от всех прочих предложений, всецело посвятив свое время налаживанию отношений с Эриком. Шаг за шагом выкладывая хлипкие доски моста, соединяющего пропасть между ними. Пропасть обид, злости, сожалений, недоверия. Что только не лежало на дне этой пропасти!

Спустя время Грейс предложила Эрику переехать к ним с Диланом. Ведь это и его дом! «Теперь это твой дом, Эрик». Но парень наотрез отказался. Разумеется, Грейс не настаивала. Она лишь подчеркнула, что отныне он может жить у них, если только сам этого захочет.

С первых дней их общение стало строиться на деловой основе. Словно два бизнесмена, попавшие в затруднительное положение, искали они друг перед другом пути решения. Грейс, не имея, разумеется, подобного опыта налаживания коммуникаций, не зная, как правильно выстраивать отношения, и в силу своего пробивного характера решила, что в первую очередь необходимо устранить финансовые проблемы сына (как странно ей произносить это слово! Впрочем, Эрика она называла по имени, не решаясь и не чувствуя за собой права называть его сыном. По крайней мере, сейчас).

Конечно, начинать стоило с самого главного – вылечить парня от наркозависимости. Но почва эта еще зыбкая, еще слишком мало они знают друг друга. От излишнего усердия могут проломиться доски хлипкого моста отношений. Пошлет к черту – вот и весь разговор. Впрочем, судя по всему, Эрик и сам не прочь избавиться от смертельной привычки.

Проблема заключалась и в Дилане. Эрик не понравился ему с первой же минуты. «У него глаза злые, страшные глаза, ты разве не видишь?»

Конечно, она видела. «Видеть» – ее профессия, ее дар, принесший ей признание в мире современной живописи, сделавший ее живым классиком. Но она также видела и другое: молодого парня с изуродованной по ее вине судьбой. Нет, это не преувеличение, не пафосное самобичевание. Это правда. Отказавшись от ребенка, она задала вектор развития его судьбы. Конечно, Эрик мог попасть в любящие руки, в семью, которая воспитывала бы его с теплотой и нежностью, как собственное дитя. В такой семье он и рос, по его словам. Однако какими бы заботливыми ни были приемные родители, они все равно оставались приемными. По крайней мере, в мыслях брошенного родной матерью ребенка. Сам факт, что ты, еще безгрешный, еще только первые недели смотрящий на этот мир, можешь оказаться кому-то ненужным, порождает в тебе комплексы. Они медленно вызревают, но ты не знаешь о них, если не знаешь, что живешь с чужими родителями. Эрик знал. От него это не скрывали.

Да, у Эрика были злые глаза. И что из этого? Он ее ненавидит? Возможно. А возможно,

Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 46